Русский иностранец Владимир Даль - Евгений Николаевич Никитин

в печати – книгой «Малороссийские вирши» (М., 1833), являющейся стихотворным переложением украинского фольклора. В 1837 году он защитил магистерскую диссертацию «О народной поэзии славянских племен» (М., 1837). В ней на материале народных песен раскрывались основные черты национальных характеров славянских народов, прежде всего русского. После заграничной научной командировки (Германия, Чехия, Австрия) О. М. Бодянский 29 октября 1842 года был назначен экстраординарным профессором кафедры истории и литературы славянских наречий Московского университета. 6 февраля 1845 года он избран секретарем Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете и стал редактором «Чтений» общества.

В 1848 году в «Чтениях», в июньской книжке, был напечатан перевод сочинения английского посла в Москве в 1588–1589 годах Джайлса Флетчера «О государстве Русском». В этом произведении англичанина Николай I увидел «оскорбительные для России, русских монархов и русской церкви отзывы» и повелел журнал закрыть, а его редактора уволить из университета.

Это происшествие задержало обнародование составленного В. И. Далем сборника «Пословицы русского народа». Он был практически готов в 1850 году. Владимир Иванович сообщил тогда одному из своих знакомых:

«Разборка пословиц кончена, надо переписывать… Словарем летом мало занимались: утром никогда нет досуга на это, всегда в конторе; вечером отдыхаем в саду, вдыхая воздух в запас на зиму».

К преподавательской деятельности О. М. Бодянскому удалось вернуться в декабре 1849 года, но секретарем Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете он вновь был избран только в 1857 году. В следующем году было возобновлено издание «Чтений» общества, а их редактором опять стал О. М. Бодянский.

Благоволением судьбы можно считать возобновление выхода «Чтений». Именно в этом издании – в редактируемых О. М. Бодянским «Чтениях в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете» впервые был напечатан составленный В. И. Далем сборник «Пословицы русского народа». Начало – во 2-й книжке за 1861 год (цензурное разрешение от 19 мая 1861 года). Продолжение – в книжках 3 и 4 за 1861 год. Окончание – в 1-й книжке за 1862 год. Одновременно с этого же набора печатались отдельные оттиски. Они были сброшюрованы. К ним напечатали общий титульный лист. Было получено новое цензурное разрешение – от 9 марта 1862 года. Так появилась книга – «Пословицы русского народа: Сборник пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, загадок, поверий и проч. В. Даля» (М.: Издание Императорского общества истории и древностей при Московском университете, 1862).

Какие материалы легли в основу сборника, составитель рассказал в «Напутном» к нему:

«Источниками же или запасом для сборника служили: два или три печатных сборника прошлого века, собрания Княжевича, Снегирёва, рукописные листки и тетрадки, сообщенные с разных сторон, и – главнейше – живой русский язык, а более речь народа.

Ни в какую старину я не вдавался, древних рукописей не разбирал, а вошедшая в этот сборник старина попала туда из печатных же сборников. Одну только старую рукопись я просматривал и взял из нее то, что могло бы и ныне идти за пословицу или поговорку; эта рукопись была подарена мне гр. Дм. Ник. Толстым, мною отдана М. П. Погодину, а оттуда она целиком напечатана, в виде прибавления, при сборнике пословиц И. М. Снегирёва.

При сем случае я должен сказать душевное спасибо всем доброхотным дателям, помощникам и пособникам; называть никого не смею, боясь, по запамятованию, слишком многих пропустить, но не могу не назвать с признательностию гр. Дм. Ник. Толстого, И. П. Сахарова и И. М. Снегирёва.

Когда сборник последнего вышел, то мой был уже отчасти подобран: я сличил его издание со сборником Княжевича и попользовался тем, чего не было там и не нашлось у меня, и что притом, по крайнему разумению моему, можно и должно было принять.

В сборнике Княжевича (1822 г.) всего 5300 (с десятками) пословиц; к ним прибавлено И. М. Снегирёвым до 4000; из всего этого числа мною устранено вовсе или не принято в том виде, как они напечатаны, до 3500; вообще же из книг или печати взято мною едва ли более 6000, или около пятой доли моего сборника. Остальные взяты из частных записок и собраны по наслуху, в устной беседе».

«В собрании Даля более тридцати тысяч пословиц, а точно – 30130», – указал В. И. Порудоминский[41].

Получилось значительно большее собрание, чем у предшественников. И это при том, что собиратель старался не использовать печатные источники. В. И. Даль в «Напутном» рассказал, как он пополнял свое собрание:

«Что за пословицами и поговорками надо идти в народ, в этом никто спорить не станет; в образованном и просвещенном обществе пословицы нет; попадаются слабые, искалеченные отголоски их, переложенные на наши нравы или испошленные нерусским языком, да плохие переводы с чужих языков. Готовых пословиц высшее общество не принимает, потому что это картины чуждого ему быта, да и не его язык; а своих не слагает <…>

Итак, признавая пословицу и поговорку за ходячую монету, очевидно, что надо идти по них туда, где они ходят; и этого убеждения я держался в течение десятков лет, записывая всё, что удавалось перехватить на лету в устной беседе. Что собрано было наперед меня, из того же источника, то я старался включить, но маловато рылся в книгах и, вероятно, много опустил. Так, например, я даже не справлялся с небольшим, но весьма добросовестно обработанным сборником Буслаева (Архив Калачёва, 1854 г.), который впервые увидел в Москве, в апреле 1860 года, когда уже половина моего сборника была напечатана. Многие изречения писателей наших, по краткости и меткости своей, стоят пословицы, и здесь нельзя не вспомнить Крылова и Грибоедова; но я включал в сборник свой те только из этих изречений, которые случалось мне слышать в виде пословиц, когда они, принятые в устную речь, пошли ходить отдельно. И потому в сборнике моем есть книжные пословицы, но я их брал не из книг, разве когда они уже прежде попали в подобные сборники и, для полноты, перешли и в мой. Есть у меня и переводные – что замечено было в виде упрека – но я их не переводил, а принял, потому что они говорятся; есть искаженные, переиначенные, но я их не искажал, а слышал или получил в этом виде; есть речения из Св. Писания, и они даже большею частию переиначены, – но они взяты мною не оттуда и переделаны не мною, а так они говорятся; есть пошлые,