Коко Шанель. Я сама — мода - Мишель Марли

Дмитрий умолк, нерешительно переступил с ноги на ногу. Молчание Габриэль смутило его. Видимо, он ожидал, что она ошалеет от радости, получив такой щедрый подарок.

Но она не шевелилась и не произносила ни слова.

Для человека с очень ограниченными денежными средствами один этот роскошный букет длинных роз, вероятно, уже разорительная трата. Габриэль прекрасно это понимала. Даже если бы она ждала от него подарка, ей вполне хватило бы букета. Но она ничего от него не ждала. Гораздо дороже любого широкого жеста для нее были идиллические часы, проведенные с Дмитрием. Счастье не купишь, говорил ей в свое время Бой. Дмитрий баловал ее своей близостью, своей нежностью и своей дружбой — вот самые ценные подарки в любви. — Я… я… не могу это принять… — пролепетала она наконец.

Он изумленно смотрел на нее:

— Тебе не понравился жемчуг?

— О боже! Как такое может не понравиться?..

Если уж говорить откровенно, этот жемчуг полностью  отвечал ее стилю. Дмитрий попал в самую точку. Это был не просто царский подарок. Он сделал его вполне осознанно. И тем не менее принять его она не могла.

Если бы Дмитрий захотел продать ожерелье, он выручил бы за него баснословную сумму. К тому же материальная ценность, без сомнения, далеко не самое главное. Украшение бабушки было для него драгоценнейшей реликвией, символом огромной важности, и, вероятно, не только для него, но и для других членов семьи в изгнании. Оно означало неизмеримо больше, чем Габриэль могла себе представить. Все это она прекрасно сознавала.

— Я не могу это принять… — повторила она, не глядя на него.

Ей не трудно было представить себе выражение ужаса на его лице. К тому же она не хотела, чтобы он прочел в ее глазах радость. Ведь это была грандиозная идея — преподнести ей такое сокровище в качестве подарка ко дню рождения. А он мог неверно истолковать ее восторг.

— Ведь это же национальные сокровища России, правда?

— Ах, вот оно что! — облегченно вздохнул Дмитрий, но тут же зло рассмеялся. — Не беспокойся, большевики отняли у нас столько, что пара жемчужин уже не играет никакой роли. Тем более что это жемчуг из частного владения царицы. Она любила это ожерелье, и для меня невыносима мысль о том, что оно могло бы оказаться на шее любовницы какого-нибудь большевистского комиссара или в липких лапах процентщика. Моя бабушка была необыкновенной женщиной, и… — Он сделал небольшую паузу и продолжил потеплевшим голосом: — Поэтому ее жемчуг и впредь должна носить необыкновенная женщина.

Пока Габриэль боролась со своими чувствами, пытаясь вернуть себе самообладание, он вынул жемчуг — несколько длинных ниток — из шкатулки и осторожно надел их ей на шею. От прикосновений его пальцев к чувствительному месту на ключице по коже у нее пробежал легкий озноб.

К ее удивлению, жемчуг оказался совсем не холодным, как она ожидала, а, наоборот, приятно ласкал кожу. Габриэль переполнило неописуемо прекрасное чувство совершенства.

— В Зимнем дворце, который еще при жизни моего прадеда стал частью Эрмитажа, висит портрет Марии Александровны. На нем она изображена в этом ожерелье. Как бы мне хотелось показать тебе эту картину.

Габриэль молча взяла его ладонь и медленно поцеловала каждый палец. Более красноречивый ответ трудно было представить.

— Я храню этот портрет бабушки в своем сердце. — Дмитрий поднял ее со стула и заключил в объятия. — Также как я никогда не забуду твой сегодняшний облик.

Они слились в долгом страстном поцелуе, позабыв о жемчуге.

Глава двадцать первая

— Откуда у тебя этот жемчуг? — выпалила Мися вместо приветствия.

Они не виделись два месяца, но сейчас она не бросилась обнимать Габриэль, а, наоборот, положив руки ей на плечи, слегка отодвинула ее от себя, чтобы получше разглядеть ожерелье. На простом черном платье Габриэль оно смотрелось особенно эффектно.

— Потрясающе!

— Да, он потрясающий, — коснувшись жемчуга пальцами, ответила Габриэль.

— Откуда он у тебя? Такого не купишь даже у Картье.

— Ты права. Такого там точно нет, — улыбнулась Габриэль и, понизив голос, добавила: — Это подарок Дмитрия. Но, пожалуйста, не рассказывай об этом на каждом углу, хорошо?

Она тут же пожалела о своих словах. Не стоило этого говорить. Своей просьбой она, вероятнее всего, добилась прямо противоположного эффекта. Ну что ж, остается только надеяться на Мисину порядочность. Может быть, хоть в этот раз она, в виде исключения, будет молчать.

— Только не говори, что это тот самый жемчуг Романовых! — округлив глаза, выдохнула Мися.

В ответ Габриэль лишь пожала плечами, но подруга и так поняла, что к чему.

— Боже мой, Коко! И ты разгуливаешь в нем по своему магазину?! Это же не какая-нибудь безделушка на каждый день! — задыхаясь от волнения, шептала Мися.

— Ну а где мне его еще носить?

В этот раз Габриэль в виде исключения предложила встретиться внизу, в магазине, а не в ателье или в ее комнатах на втором этаже, где проводила большую часть времени. Она давно заметила, что торговля идет гораздо лучше, когда она держится в стороне, предоставляя продавщицам обслуживать покупательниц — с ее служащими никто даже не пытался торговаться или спорить по поводу цены. С мадемуазель Шанель клиентки вели себя куда свободнее. Она каждый раз поражалась тому, на какие ухищрения готовы идти богатые люди, лишь бы получить скидку или, еще того лучше, вовсе не оплачивать покупку. Сегодня она спустилась в магазин не из-за покупателей, а для того, чтобы проверить, все ли в порядке с праздничным оформлением, и решить, куда поставить белые коробочки с черной надписью «Шанель № 5».

Поскольку пораженная Мися все еще молчала, Габриэль прибавила:

— Я слышала, что старинный жемчуг перестает блестеть, если его долго не носить. Поэтому я не могу просто взять и убрать такую красоту в шкатулку.

— И кто тебе это сказал?

— Мария Павловна.

— Ну, разумеется. Уж она-то знает, — язвительно заметила Мися.

Мария вчера приходила в ателье, чтобы показать Габриэль расшитую ею блузку. В это трудно было поверить — великая княжна работала лучше, чем профессиональные вышивальщицы! Габриэль так понравилась вышивка, что она, не раздумывая, дала ей еще несколько заказов. Они говорили о работе, но, конечно, Мария Павловна не могла не обратить внимание на жемчуг, когда-то принадлежавший ее бабушке. Габриэль было не по себе: она боялась, что Мария не одобрит решение брата расстаться с реликвией. Но княжна лишь сказала:

— Дмитрий правильно сделал, что подарил его вам. Иначе это была бы