Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец

этим. Порнография в любой форме должна была быть искоренена. В Советском Союзе, как ходила шутка, секса нет. В случае разоблачения Костю ожидало суровое показательное наказание. Его вполне могли выгнать из института, а его карьера была бы разрушена. Кто-то донес о нетрадиционном увлечении Кости в КГБ. Капитан Николаев, оперативник Комитета, курирующий мединститут, потребовал от Кости сдать коллекцию. Затем капитан Николаев использовал эту коллекцию для шантажа с целью получения от Кости информации об Освальде и выполнения некоторых других поручений. Можно представить сценарий, в котором Бандарина попросили содействовать ухаживанию Освальда за Прусаковой. Поэтому его история о том, что им с Юрием наскучила Марина и они сплавили ее американцу, могла быть просто прикрытием.

В свете того, что мы знаем о характере Освальда, и свидетельств других участников событий версия Юрия Мережинского о его знакомстве с Освальдом является неуклюжей попыткой скрыть реальные факты. В действительности Юрий сам активно вышел на Алика, привел в оркестровую яму и задержал его там.

Если бы Юра Мережинский так упорно не перекладывал на Освальда инициативу в их знакомстве, я бы не обратил на это внимания. Было бы вполне естественно, если бы Юрий подошел к американцу, чтобы удовлетворить свое любопытство. Но как бы то ни было, нельзя не прийти к выводу, что он был проинформирован КГБ об Освальде и выполнял поставленную перед ним задачу.

Замысел организаторов знакомства Марины и Алика заключался в том, что события внешне развивались естественным путем. Чем меньше людей будет осведомлено обо всей схеме и конечной цели, тем лучше. Чтобы план сработал, как задумано, в начале цепи событий должно стоять лицо, проинструктированное КГБ о его действиях. Юрий лучше всего подходил на эту роль. Трудно сказать, кто из остальных участников встречи действовал в соответствии с заданием КГБ, а кто был просто статистом. Частично посвященные выполняли лишь конкретное поручение, не имея представления об общей цели разработки.

Освальд не был женат. Если он увлекся Мариной, то она не была эмоционально привязана к нему и действовала хладнокровно. Она могла положить конец ухаживаниям американца, но не сделала этого. Втягивание его в серьезные отношения с хорошенькой девушкой, которую КГБ, должно быть, контролировал, давало возможность получения ценной информации об американце. Влюбленные мужчины склонны делиться своими секретами и сокровенными мыслями с любимой.

Глава 25. Освальд попадает в больницу

Важнее знать, что представляет собой пациент, чем какая болезнь у пациента.

Уильям Озир

В конце марта у Алика в одночасье обострился отит, рецидив его застарелой проблемы с ушами, что и привело его в отделение отоларингологии клинической больницы № 4. Это обострение могло быть спровоцировано неустойчивой весенней погодой с ее перепадами от теплых дней к внезапному похолоданию. Такие колебания зачастую застают людей врасплох. Как Алик ни старался одеваться по погоде, он все-таки где-то переохладился и заболел. Болеть всегда плохо, а заболеть в чужой стране, вдали от дома и тех, кто о тебе заботится, – вдвойне хуже. Ни у Алика, ни у меня дома не было телефона. Прошло несколько дней, прежде чем информация о его госпитализации достигла меня.

В клинической больнице № 4 мы проходили курсы терапии, неврологии и отоларингологии. Она размещалась в новом корпусе и слыла образцовой городской клинической больницей. Мой врачебный халат послужил мне пропуском и позволил беспрепятственно пройти в корпус.

В отделении отоларингологии меня встретил особо резкий запах антисептиков. Я спросил медсестру, где тут находился больной американец. Больше никакой информации о нем не потребовалось. Медсестра сразу же подробно объяснила, где находится его палата.

Это была палата на шесть больных. Алик сидел в подавленном состоянии на краю кровати в углу. Жалкая фигура с бледным лицом, одетая в больничную пижаму, выцветшую от многократных стирок и дезинфекций после предыдущих пользователей. Алик поднял голову и при виде меня просиял.

Мы отправились поискать место, где могли бы спокойно пообщаться. Взгромоздившись на подоконник на лестничной площадке, мы продолжили разговор. Я захватил экземпляр «Московских новостей» и какую-то книгу из классиков. Но больше всего Алик оценил банку вишневого компота – подарок моей матери.

Я спросил его, как он себя чувствует и как идет лечение. Алик сказал, что он здесь только из-за уха. Ему дают антибиотики и проводят какие-то манипуляции на ухе. Мой друг ничего не имеет против своих соседей по палате, все терпимо, и это не на всю жизнь.

Приходила Марина и принесла ему немного еды. Я успокоил Алика по поводу его случая, сказал, что лучшим лечением для него будет не впадать в уныние, а оставаться жизнерадостным. Предварительно я ознакомился с историей его болезни и не нашел там повода для особого беспокойства.

Поделился с Аликом и своим собственным больничным опытом, когда я еще учился в школе и мне удаляли миндалины. Пару дней после операции глотать было очень больно. В то время в медицине преобладала мода удалять все, что медицинские светила считали ненужным в организме человека или потенциально опасным для его здоровья. Список подлежащих удалению объектов возглавляли миндалины и аппендикс. Должно быть, я стал жертвой этой тенденции, потому что врачам не понравился мой аппендикс, и они его тоже удалили. Следует заметить, что со временем эта мода изменилась на противоположную, так что медицинская мысль никогда не останавливается на достигнутом.

Я спросил у Алика, почувствовал ли он, что укол в традиционное заднее место совсем не вызывает боли, если его делает симпатичная медсестра. Он развеселился и сказал, что пока еще не знает. К ним в палату приходит делать уколы пожилая особа, похожая на злую ведьму.

Я рассказал Алику анекдот, который услышал на лекции от товарища-студента. Речь шла об офтальмологе, который, тщательно осмотрев пациента с глазным протезом, заявил, что с глазами у того все в порядке. Алик улыбнулся. Впрочем, этот анекдот мог быть и международным. Мы немного повспоминали наших подруг из института иностранных языков. Я сообщил Алику о расписании лекций и практических занятий в этой клинике и в других местах города, чтобы он знал, когда я, вероятнее всего, могу заскочить к нему снова. Алик спросил, как поживает моя семья. Я сказал, что у нас все в порядке, пожелал ему всего хорошего и выразил надежду, что его скоро выпишут.

Я чувствовал, что мой друг нуждался прежде всего в моральной поддержке. Он хандрил. Его состояние было сопряжено скорее с дискомфортом, возникающим из-за постоянных выделений из уха, но с медицинской точки зрения его случай был достаточно банальным. Алик