Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди

говорите, совершенно верно, – сказал я. – Как доктор, вы не можете поступить иначе, но на мне лежит огромная ответственность. Если бы сын был взрослым, я, разумеется, спросил бы о его желаниях и отнесся бы к ним с уважением. Но в данном случае я должен все обдумать сам и решить за него. На мой взгляд, только в такие моменты судьба человека действительно подвергается испытанию. Я не знаю, правильно это или нет, но в соответствии со своими религиозными убеждениями я считаю, что человек может обходиться без мяса, яиц и тому подобных вещей. Следует ограничивать себя и в той пище, которая поддерживает в нас жизнь. Даже ради самой жизни не должно совершать определенных поступков. Религия в моем понимании не разрешает мне или моим близким есть мясо и яйца и при подобных обстоятельствах. Поэтому я обязан пойти на риск, о котором вы говорите. Но прошу вас об одном. Поскольку я не могу воспользоваться вашими советами, я предлагаю попробовать водолечение. Я знаю, как им пользоваться, но не знаю, как наблюдать за пульсом и дыханием. Если вы время от времени будете выслушивать моего сына и сообщать мне о его состоянии, буду вам очень благодарен.

Доктор понял меня и согласился удовлетворить мою просьбу. Несмотря на то что Манилал не мог еще самостоятельно сделать выбор, я рассказал ему о разговоре с доктором и спросил о его мнении.

– Попробуйте свое водолечение, – сказал он. – Я не хочу ни бульона, ни яиц.

Это обрадовало меня, хотя я чувствовал, что, если бы ему предложить любое из этих блюд, он, вероятно, съел бы его.

Мне было известно о лечении по методу Куне, и я испробовал его. Кроме того, я знал, что пост также очень полезен в подобных случаях. Применяя метод Куне, я сажал Манилала в воду до пояса и держал в ванне не более трех минут. Затем в течение трех дней давал ему только апельсиновый сок, разбавленный водой.

Но температура не спадала и доходила до 38°. По ночам Манилал бредил. Я начал беспокоиться. Что скажут обо мне люди? Что подумает старший брат? Не позвать ли другого доктора? Почему бы не воспользоваться услугами аюрведического врача? Какое право имеют родители распространять свои причуды на детей?

Подобные мысли не давали мне покоя. Потом начался обратный процесс. Богу, разумеется, приятно было видеть, что я лечу сына тем же способом, каким лечился бы сам. Я верил в водолечение и не очень доверял аллопатам. Доктор не ручался за благополучный исход. Он в лучшем случае шел на эксперимент. Нить жизни находилась в руках Бога. Почему же не вверить эту жизнь Ему и во имя Его не продолжать лечение, которое я считал правильным? Противоречивые мысли измучили мой мозг.

Наступила ночь. Я лежал рядом с Манилалом на его кровати. Не завернуть ли его в мокрую простыню? Я встал, намочил простыню, обернул ею Манилала, оставив только голову, а затем накрыл его двумя одеялами. На голову положил мокрое полотенце. Все тело его горело, как раскаленное железо, и было абсолютно сухим. Он нисколько не вспотел.

Усталый и удрученный, вверив Манилала заботам его матери, я вышел пройтись до Чаупати, чтобы немного освежиться. Было около десяти часов. Прохожих было мало. Погруженный в свои мысли, я почти не видел их и лишь повторял про себя:

– Моя честь в Твоих руках, о Господи, в этот час испытания.

Я читал «Рамаяну». Спустя некоторое время я вернулся. Сердце колотилось в груди.

Не успел я войти в комнату, как услышал голос Манилала:

– Ты возвратился, Бапу?

– Да, дорогой.

– Пожалуйста, разверни меня. Я весь горю.

– Ты вспотел, мой мальчик?

– Я весь взмок. Пожалуйста, разверни меня.

Я положил руку ему на лоб. Он весь был покрыт каплями пота. Температура падала. Я поблагодарил Бога.

– Манилал, теперь твоя лихорадка обязательно пройдет. Надо еще немного пропотеть, и потом я разверну тебя.

– Умоляю, не надо. Вызволи меня из этой печи. Потом, если захочешь, завернешь меня еще раз.

Отвлекая его, я смог продержать его укутанным еще несколько минут. Пот струился со лба. Я развернул его и насухо обтер. Отец и сын уснули в одной кровати.

Оба мы спали как убитые. На следующее утро Манилала уже не так сильно лихорадило. Сорок дней я держал его на разбавленном молоке и фруктовых соках. Но теперь уже не боялся. Это была тяжелая и затяжная форма лихорадки, но с этого времени мы уже могли контролировать течение болезни.

Сейчас Манилал самый здоровый из моих сыновей. Чему обязан он выздоровлением: милости ли Бога, водолечению или заботливому уходу и строгой диете? Пусть каждый решает в соответствии со своей верой. Я же был уверен, что Бог спас мою честь, и эта уверенность сохранилась во мне по сей день.

XXIII. Снова в Южную Африку

Манилал выздоравливал, но я убедился, что в доме в Гиргауме жить очень неудобно. Он был сырым и темным. Посоветовавшись с Шри Ревашанкаром Джагдживаном, я решил снять хорошо проветриваемое бунгало в пригороде Бомбея. Я занялся поисками в Бандре и Санта-Крузе. Но в Бандре находилась бойня, и поэтому мы не захотели там поселиться. Гхаткопар и его окрестности были слишком удалены от моря. В конце концов мы остановились на красивом бунгало в Санта-Крузе и сняли его, так как с точки зрения санитарии оно было лучшим из того, что мы видели.

Я купил сезонный билет в первом классе от Санта-Круза до Чёрчгейта и радовался, оказываясь подчас единственным пассажиром первого класса в своем купе. Очень часто я ходил пешком в Бандру, чтобы сесть там на скорый поезд, шедший прямо в Чёрчгейт.

Адвокатская практика в Бомбее велась успешнее, чем я ожидал. Клиенты из Южной Африки часто поручали мне разные дела, и этого было достаточно, чтобы обеспечить скромное существование.

Получить какое-нибудь дело в Верховном суде мне все еще не удавалось, но я присутствовал на инсценировках судебного процесса, которые устраивались в те времена, хотя никогда не решался принять в них участие. Вспоминаю, что видную роль всегда играл Джамиатрам Нанабхай. Подобно другим адвокатам-новичкам, я посещал слушание дел в Верховном суде скорее ради того, чтобы наслаждаться свежим бризом с моря, чем заботясь о расширении знаний. Я чувствовал, что не один поступаю так, – это было модно, и никто не испытывал стыда.

Я начал пользоваться библиотекой Верховного суда, стал завязывать новые знакомства и ощущал необходимость обеспечить себя работой в Верховном суде.

С одной стороны, я