Сон в Нефритовом павильоне - Автор Неизвестен

свеж, лунный свет струился с неба. Старуха перелезла через забор и огляделась. Сад, куда она попала, был прекрасен: облетели последние лепестки с абрикосовых деревьев, зато персиковые в полном цвету, на камнях изумрудный мох, журавли парами дремлют меж стволов, вьется залитая призрачным светом дорожка. Флигели справа и слева, на воротах крепкие засовы. Старушонка направилась к западному флигелю, перебралась через внутреннюю ограду и вошла во дворик, – направо и налево находились помещения для прислуги. Помня наставления Чунь-юэ, старуха подкралась к ближайшему дому, где рядом с дверью через маленькое оконце пробивался неяркий свет. Она заглянула внутрь: две служанки спят, а какая-то красавица сидит возле светильника, подперев рукой щеку. Вид у нее измученный, лицо изнуренное, но ничего прекраснее этого лица старушонка в жизни не видывала. Верно, весенний день сморил красавицу или одолели ее горькие думы, – уж конечно, ей не снится Сян-ван с облаком и дождем, нет, в аромате пахучих цзяннаньских трав ее терзает печаль Цюй Юаня! Удивленная старушонка подумала: «Глаза у меня старые, но суть человека они распознают с одного взгляда. Здесь горе!» Она проделала дырочку в бумаге, чтобы лучше видеть, и прильнула к ней. Красавица вздохнула, вскинула нефритовые руки, сжав лоб ладонями, и склонилась над столом. Старуха горящими глазами осмотрела всю комнату. Взор ее снова упал на руки сидящей, и при свете свечи на белой, как снег, коже старуха увидела красное пятнышко, будто небесный журавль оставил свою отметину, будто душа покойного императора пролила каплю крови. Дело ясное: это не простая отметина, а «соловьиная кровь»! Старуха похолодела от ужаса, ноги у нее подкосились. Она вынула нож и подумала: «От веку жены ревнуют, а наложницы через то погибают. Мой удел – вызволять из беды Цзэн Цаня и Сяо-цзи. Всю жизнь я мечтаю о справедливости, и, если бы не я, кто бы таких красавиц спасал?!» Она отворила дверь, вошла и остановилась на пороге. Девушка открыла глаза и окликнула служанок. Старуха с усмешкой бросила нож и говорит:

– Не беспокойтесь, госпожа. Разве вы не знаете, что два убийцы одолеют одного Юань Шао?

– Кто вы, бабушка? – спрашивает красавица.

– Убийца, которую наняли в доме сановного Хуана.

– Раз вы пришли за моей головой, отчего же не берете, чтобы отнести вашим хозяевам?

– Вы знаете, кто я, теперь откройтесь, кто вы.

– Если вы пришли сюда убивать, – улыбнулась Фея, – то зачем вести долгие разговоры? Я преступница, что вы еще хотите услышать?

– Не много вы о себе сказали. Теперь послушайте обо мне. Родом я из Лояна, молодость провела в зеленых теремах, там и состарилась, любовники меня бросили, поклонники поостыли. Тогда я озлилась на весь белый свет и принялась убивать и мстить за обманутых женщин. К Хуанам я пришла как спасительница.

Фея оживилась.

– Я тоже жила в зеленом тереме Лояна, да занесла меня судьба сначала в Цзянчжоу, а потом сюда. Из-за того что я была «придорожной ивой и подзаборным цветком», не хранила верности своему господину да еще пыталась отравить его законную супругу, я и несу наказание.

Старуха с испугом спрашивает:

– Не Фея ли Лазоревого града ваше имя?

– Да! А откуда вы его знаете?

Старуха взяла Цзя за руки и залилась слезами.

– Ваше имя для меня что гром средь ясного неба, а ваши мысли, чистые, как первый снег, – зеркало моих собственных мыслей. И такую чистоту жена сановного Хуана оклеветала! Ну ладно, нож мой остер! Он обагрится кровью этой гнусной твари и ее мерзкой дочки, он еще порадует бесов!

Разъяренная, она собралась уходить, но Фея удержала ее, схватив за рукав.

– Вы не правы! Отношения между женой и наложницей – все равно что между государем и подданным, а разве стали бы вы вредить государю в пользу подданного? Только Небо может судить в таких делах. Если же вы со мной не согласны, то лучше моей кровью омочите свой нож!

Глаза Феи сверкали, как иней осенью, как ясное солнце летом.

– Вы слишком благородная женщина, – вздохнула старушка. – Так и быть, не стану пачкать нож кровью этих Хуанов. Хоть в этом и нет справедливости, но я покоряюсь вашей просьбе. Будьте счастливы!

Старушонка подняла нож с полу и повернулась к двери.

– Запомните! – крикнула ей вслед Цзя. – Если вы причините Хуанам вред, я этого не вынесу!

– Мне два раза повторять не нужно, – проворчала ночная гостья и выскользнула в дверь.

Когда старушонка подошла к дому Хуанов, восток уже заалел. Хуан и Чунь-юэ с нетерпением ожидали ее возвращения. Завидев убийцу в окно, служанка выбежала ей навстречу.

– Что так долго? А где голова негодной?

В ответ старуха схватила левой рукой Чунь-юэ за волосы, а правой выхватила нож и, указывая на госпожу Вэй, закричала с горящими от гнева глазами:

– Подлая! Встав на сторону своей ревнивой дочки, ты оклеветала благороднейшую и красивейшую женщину. Мне следовало бы отрубить тебе голову, но добрейшая госпожа Фея велела мне простить тебя. Да узнает Небо о ее благородстве и великодушии! Вы только подумайте, – избранница Неба, у которой алое пятнышко на руке, пробыла десять лет в зеленом тереме! Если вы только посмеете обидеть госпожу Фею, я вас отыщу хоть за тысячу ли отсюда и покараю вот этим ножом!

Сказала и, накрутив косы Чунь-юэ себе на руку, двинулась прочь, уводя служанку. Госпожа Вэй, опомнившись от потрясения, послала слуг схватить старуху. Но та обернулась к посланным и проговорила:

– Если тронете меня, убью вашу хозяйку!

Слуги убрались восвояси, а старуха выволокла Чунь-юэ на людную улицу и принялась голосить:

– Пусть услышит мои слова всяк, в ком есть хоть капля совести и справедливости. Я наемная убийца. Жена превосходительного Хуана, подлая Вэй, прислала за мной служанку Чунь-юэ, вот эту, которую я держу, чтобы для ублажения ее гнусной, ревнивой дочки я принесла им за тысячу золотых голову госпожи Феи, наложницы инспектора Яна. Я отправилась в дом господина Яна и, только взглянув на госпожу Фею, сразу все поняла. Бедняжка лежала, печальная и изнуренная, одетая в какие-то лохмотья. Я до сих пор дрожу – ведь чуть не убила благороднейшую женщину, у которой на руке алое пятнышко «соловьиной крови»! Если узнаю, что другой убийца соблазнится тысячей золотых, которые сулит за убийство госпожи Феи эта подлая Вэй, тут же предстану перед ним, и да охранит его Небо!

Тут старуха обернулась к Чунь-юэ.

– Про тебя не скажешь, что ты животное: с виду у тебя все на месте – и пять страстей, и шесть кладовых. Ты чуть не погубила достойнейшую госпожу