Убийство Кирова. Смертельная тайна сталинской эпохи - Гровер Ферр

это деяние в контекст гораздо более широкого заговора, состоявшего из ряда независимых подпольных групп, которые контактировали друг с другом через координирующий центр. Они также снимают обвинения с троцкистской организации, которая не принимала непосредственного участия в убийстве Кирова.

Традиционное объяснение антитроцкистской кампании 1930-х годов состоит в том, что это была фальсификация, которая продемонстрировала, как Сталин видел Троцкого своим главным соперником и хотел очернить его. Если бы дело было в этом, то к чему НКВД «писать сценарии» признаний, которые показали, что троцкисты не были непосредственно вовлечены в убийство Кирова? Конечно, они знали, что такое покушение планировалось зиновьевцами. В юридическом смысле это делало их также несущими ответственность. Однако, несомненно, существует моральная разница между знанием о готовящемся убийстве и участием в его исполнении. Троцкий изображен требующим убийств, но его люди не осуществляли их.

Это также трудно согласуется с тем фактом, что двое из главных подсудимых троцкистов, Радек и Сокольников (наряду с двумя менее значительными подсудимыми), получили лишь тюремные сроки на основании того, что они не участвовали ни в убийстве Кирова, ни в саботаже, в которых признались остальные из подсудимых.

То, что у нас нет свидетельств о «создании сценариев» признаний Сталиным или по его указанию, вынуждает любого честного исследователя обращаться с этими признаниями, как с подлинными, если или пока не обнаружатся доказательства такого «создания сценариев». В отсутствие таких доказательств признания на этом процессе раскрывают, что заговор с целью убийства ведущих членов партии восходит ко времени формирования блока в 1932 г. и планам убийства Кирова не позднее апреля 1933 г. Деяние Николаева выглядит как кульминационная стадия гораздо более широкого заговора.

Свидетельства, которые проигнорировал Лено: Третий московский процесс

Генрих Ягода был единственным из подсудимых на Мартовском процессе 1938 г., который был тесно связан с фактическим убийством Кирова. Свидетельства других подсудимых дают больше информации о заговоре правых, но не раскрывают больше ничего о заговоре с целью убийства Кирова или самом убийстве. Мы также рассмотрим остальные показания, связанные с убийством Кирова, потому что они дают убедительные доказательства того, что показания подсудимых не были «сценарием» и не были «сфабрикованы» ни в малейшей степени, а были подлинными. Обвиняемые Иванов, Рыков и Бухарин настаивают на том, что они не знали заранее о заговоре с целью убийства Кирова, несмотря на их ведущие роли в тайной организации правых и взаимоотношения правых с троцкистской и зиновьевской организациями.

Бухарин заявлял, что он не знал заранее о заговоре с целью убийства Кирова, несмотря на его признание в том, что он был членом блока правых и троцкистов.

Вышинский: Установка на организацию террористических актов, на убийство руководителей партии и Советского правительства у блока была?

Бухарин: Она была, и я думаю, что эту организацию следует датировать примерно 1932 годом, осенью.

Вышинский: ваше отношение к убийству Сергея Мироновича Кирова? Это убийство было совершено также с ведома и по указаниям «право-троцкистского блока»?

Бухарин: Это мне не было известно.

Вышинский: Я спрашиваю: с ведома и по указаниям «право-троцкистского блока» совершено было это убийство?

Бухарин: А я повторяю, что это мне неизвестно, гражданин Прокурор.

Вышинский: Специально об убийстве Сергея Мироновича Кирова вам не было известно?

Бухарин: Не специально, а…

Вышинский: Обвиняемого Рыкова разрешите спросить.

Председательствующий: Пожалуйста.

Вышинский: Подсудимый Рыков, что вам известно по поводу убийства Сергея Мироновича Кирова?

Рыков: Я ни о каком участии правых и правой части блока в убийстве Кирова не знаю.

Вышинский: Вообще, о подготовке террористических актов – убийств членов партии и правительства – об этом вам известно?

Рыков: Я, как один из руководителей правой части этого блока, участвовал в организации целого ряда террористических групп и в подготовке террористических актов. Как я сказал в своих показаниях, я не знаю ни одного решения правого центра, через который я имел отношение к «право-троцкистскому блоку», о фактическом выполнении убийств…

Вышинский: О фактическом выполнении. Так. Известно ли вам, что «право-троцкистский блок» ставил одной из своих задач организацию и совершение террористических актов против руководителей партии и правительства?

Рыков: Я сказал больше того, что я лично организовывал террористические группы, а вы меня спрашиваете, знал ли я через какое-то третье лицо об этих задачах.

Вышинский: Я спрашиваю, имел ли «право-троцкистский блок» отношение к убийству товарища Кирова?

Рыков: В отношении правой части к этому убийству у меня никаких сведений нет, и поэтому я до настоящего времени убежден, что убийство Кирова произведено троцкистами, без ведома правых. Конечно, я об этом мог и не знать.

Упорный отказ Бухарина и Рыкова признать, что они знали что-то о роли блока в убийстве Кирова, является веским доказательством того, что его показания не были сделаны под принуждением и не были фальсифицированы. Как мы увидим, Вышинский отверг это и обратился к суду с заявлением, что он успешно доказал их соучастие.

В своем последнем слове как Бухарин, так и Рыков снова настаивают на том, что они не знали об убийстве:

Рыков: В своем последнем слове я подтверждаю то признание в своих чудовищных преступлениях, которое я сделал на судебном следствии. Я изменил родине. Эта измена выразилась в сношениях с заклятыми врагами советов, в ставке на поражение. В своей борьбе «право-троцкистский блок» использовал весь арсенал всех средств борьбы, которые когда-либо применялись заговорщическими организациями.

Я был не второстепенное лицо во всей этой контрреволюционной организации. Мы подготовляли государственный переворот, организовывали кулацкие восстания и террористические ячейки, применяли террор как метод борьбы. Я организовывал с Нестеровым на Урале специальную террористическую организацию. Я в 1935 году давал задания по террору Котову, возглавлявшему террористическую организацию в Москве, и так далее и тому подобное.

Но государственным обвинителем выдвинуто против меня обвинение в преступлении, в котором я непосредственного участия не принимал и которое признать не могу. Это обвинение в вынесении решения или в даче директивы об убийстве Кирова, Куйбышева, Менжинского, Горького, Пешкова…

Убийство Кирова было предметом обсуждения двух судебных разбирательств. Перед судом прошли и непосредственные участники, и организаторы, и руководители этого убийства. Я не помню, чтобы тогда было названо мое имя.

Бухарин: Я категорически отрицаю свою причастность к убийству Кирова, Менжинского, Куйбышева, Горького и Максима Пешкова. Киров, по показанию Ягоды, был убит по решению «право-троцкистского блока». Я об этом не знал.

Вопрос соучастия в этих убийствах, возможно, был решающим в определении того, предстанут ли Бухарин, Рыков и другие перед смертным приговором или получат лишь тюремные сроки, как Радек и Сокольников на Январском московском процессе 1937 г. И Радек, и Сокольников