Семь эпох Анатолия Александрова - Александр Анатольевич Цыганов

Затем протрепались англичане:

«Сообщение зарубежной печати о возможности создания бомб мегатонного класса.

19 октября 1945 г.

«Таймс», 19.10.45.

Бомбы в 100 раз сильнее

Профессор Олифант, выступая в Бирмингеме 18.10, заявил, что атомные бомбы, применявшиеся против Японии, сейчас уже устарели. Сейчас могут производиться бомбы в 100 раз более сильные, т. е. равные 2 миллионам тонн взрывчатых веществ. Профессор считает, что можно создать бомбу в 1000 раз сильнее, взрыв которой отравит площадь в 2000 квадратных миль.

Профессор также сообщил, что еще в 1942 году ученые могли управлять распадом урана и получать электроэнергию до 1 миллиона киловатт». [311, с. 10]

Наконец, приспела разведка:

«Из информационного материала № 257

Снятие копий и размножение воспрещается

22 октября 1945 г.

Сов. секретно

(Особая папка)

Раздел 46

№ 257

Дата 1945 г.

Об атомной бомбе

3. Ведутся работы по созданию сверхбомбы, мощность которой может быть доведена до 1 миллиона тонн ТНТ.

Принцип сверхбомбы заключается в том, чтобы, применяя небольшое количество урана-235 или же плутония-239 в качестве первоисточника, вызывать цепную ядерную реакцию в каком-нибудь веществе, менее дефицитном.

«22» октября 1945 года

Верно: Земсков». [311, с. 11]

Но в техническом совете Спецкомитета при Совнаркоме СССР не было полной ясности с тем, что понималось под «менее дефицитным» веществом. Всё, что у них покамест есть, – это сообщение разведки:

«К вопросу об атомной бомбе

Разное

1. Сверхбомба

Применяя бомбы с «25» или «49» качестве вспомогательного средства, рассчитывают вызвать ядерную реакцию в легких ядрах. Может быть, этот план и возможен, но он требует еще очень большой разработки и не представляет непосредственного интереса.

Верно: Кольченко

«22» октября 1945 года». [311, с. 10]

Под цифрами 25 и 49 здесь зашифрован уран-235 и плутоний-239. Какое вещество должно дать «лёгкие» ядра, столь же туманно, как и понятие «менее дефицитного» вещества. Надо, полагать, все, разумеется, помнили об изотопе водорода дейтерии с одним протоном и одним нейтроном – куда уж легче, но и назвать тяжёлую воду «менее дефицитным» веществом, когда под её добычу надо отдельный реакторный класс изобретать и производить, – это, признаем, тоже перебор.

В общем, затруднение. А ведь в том заседании участвовали члены Технического совета Ванников Б.Л., Завенягин А.П., Капица П.Л., Кикоин И.К., Курчатов И.В., Махнёв В.А., Харитон Ю.Б. Потому совет лишь велит сам себе «ознакомиться» и «продумать»:

«1. Поручить тт. Курчатову И.В. и Харитону Ю.Б. детально ознакомиться с материалами доклада и использовать их в своей работе.

…

Постановление о разработке РДС-6. Архив НИЦ «Курчатовский институт»

4. Поручить тт. Курчатову И.В… Алиханову А.И., Харитону Ю.Б. продумать вопрос об организации работ по конструированию заводской продукции с применением менее дефицитных материалов по принципу, высказанному в п.3 доклада т. Терлецкого «О типах первых испытанных экземпляров заводской продукции», и свои соображения представить Техническому совету». [311, с. 12]

Но удивляться тут не приходится: сам Нильс Бор в беседе с «посланным товарищем», кандидатом физико-математических наук и сотрудником отдела «С» НКВД СССР Яковом Петровичем Терлецким определённо объявил: «По существу же, я думаю, что эти сообщения не имеют под собой достаточной почвы. Что значит сверхбомба? Это или бомба большего веса, чем уже изобретенная, или бомба, изготовленная из какого-то нового вещества. Что же, первое возможно, но бессмысленно, так как, повторяю, разрушающая сила бомбы и так велика, а второе – я думаю, что нереально». [311, с. 14]

Тем не менее работа шла – ни товарищ Берия, ни выпестованные им люди никогда не выпускали из зубов полученную информацию. Поэтому дальше медленно, но верно начали складываться контуры следующего Атомного проекта – точнее, уже Термоядерного: масса людей была споро и решительно перенацелена на создание водородной бомбы. В документах ПГУ её называли «сверхбомбой».

И на заседании Спецкомитета 17 декабря 1945 года первый доклад «об использовании внутриатомной энергии лёгких элементов» для создания отечественного, более мощного, чем атомное, термоядерного оружия представил Институт химической физики. Сделал он это устами руководителя своего теоретического отдела Якова Зельдовича. На основании этого доклада было приказано вести в ИХФ дальнейшие расчётно-теоретические и «поставить экспериментальные работы по изучению возможности использования ядерной энергии лёгких элементов и, в первую очередь, по изучению условий для осуществления реакции в лёгких элементах, используя явление детонации при инициировании продуктом Z».

«Продукт Z» – это плутоний, взрыв которого должен инициировать реакцию синтеза лёгких элементов с выделением большого количества энергии. Таким образом, теоретическая концепция советской термоядерной бомбы сложилась уже тогда – к 97‐му заседанию НТС 3 ноября 1947 года. В то время как американцы пошли по пути соединения дейтерия и трития. Тупиковому, хотя, надо признать, практически и реализуемому.

Вот только для этой практической реализации им пришлось изготовить взрывное устройство размером с трёхэтажных дом и что-то около 80 тонн веса. То есть, чтобы напугать русских, надо было этот заряд загрузить на авианосец и доставить на нём к Москве.

Правда, потом американцы осознали абсурдность такого способа ведения войны с русскими и двинулись по дорожке, которая странным образом повторяла советский путь к водородной бомбе.

Макет первой отечественной термоядерной бомбы РДС-6с. Музей РФЯЦ-ВНИИЭФ (Арзамас-16). Фото автора

Вопрос о «крысе» в советском руководстве, слившей этот секрет, уже, видимо, навсегда останется открытым, но среди атомщиков нет-нет да и звучит фраза: «Американцы поделились с нами атомной бомбой, а Россия с ними – водородной».

На самом деле это не совсем справедливо: к 1948 году американцы тоже вышли на идею «атомной сверхбомбы» с детонатором пушечного типа, каковой немедленно, хоть и против своего желания поделились с советскими коллегами. И все же впервые оказались в роли догоняющих.

Однако и в России путь предстоял ещё дальний. А пока на основе доклада Зельдовича целому ряду атомных «генералов» поручено было разработать «план теоретических и экспериментальных работ, необходимых для дальнейшего изучения и решения вопроса об использовании энергии лёгких элементов». Авторитетной компании, в которой был представлен поистине «звёздный» состав – Н.Н. Семёнов, И.В. Курчатов, А.И. Алиханов, А.И. Лейпунский, Ю.Б. Харитон, И.К. Кикоин, – было предоставлено право привлекать по необходимости учёных из приведённого в том же постановлении списка. А том числе и Александрова А.П.

Работа по-настоящему закипела. Усилиями Зельдовича, Дьякова, Компанейца, Ландау и других теоретиков к 1948 году было уже понятно, чего следует добиваться и как должна выглядеть термоядерная реакция.

Письмо Терлецкого Сталину по поводу Нильса Бора. Из открытых источников

А кроме всего этого,