Жизнь лишь одна - Вера Кушнир

правления был послан тогда (в 1967 году) в Израиль для того, чтобы переход был гладким; и с тех пор и по сей день Миссия “Вефиль” содержит две точки в Израиле: молодёжные гостиницы “Вефиль” в Хайфе и “Убежище” в Эйлате.

Дом в Эйлате был куплен в начале семидесятых годов на пожертвования тех, кто был озабочен спасением евреев. Известный многим русским верующим как духовный автор брат Н.И. Салов-Астахов, например, взял все свои сбережения из банка и вложил их в “Убежище” в Эйлате. Этот вклад в Божие дело дал стократный и больше прирост: сегодня, с прибытием в Израиль русских евреев, наше “Убежище” служит не только буквальным убежищем для многих, кто в нём нуждается, но благодаря работе наших миссионеров в нём, в Эйлате родилась поместная церковь, из которой дело Божие распространяется в другие точки страны. Тысячи Библий, другой литературы и аудиокассет развозятся оттуда в БеерШеву и другие места до самого севера страны. Господь чудеснейшим образом послал нужных людей в нужное время, и главная контора в Америке не могла бы представить себе лучшего штата, чем тот, который трудится сегодня в Израиле в этих двух точках.

Когда трудности и перемены происходили в 1967 году в Израиле, пастор Розенберг лежал на смертном одре и ничего не знал об этом. Перед его духовным взором уже открывались объятия Спасителя и Небо. Его жена Фанни болезненно переживала ещё одну потерю приюта, но всё-таки утешалась в Господе, до конца веря, что, как и в прошлом, Он обратит всё во славу Себе и в великое благословение. Она была права! Миссия очень даже жива сегодня, и если мы не перестанем о ней молиться, она пребудет до пришествия Господня. Ведь через неё ко Христу приходят драгоценные души из еврейского народа! Но что особенно бы обрадовало Розенбергов — это то, что опять через “Вефиль” спасаются во Христе именно русские евреи со всей территории бывшего Советского Союза, и тот факт, что эта биография попадёт в Одессу, на Украину, где её уже с нетерпением ожидают те, кто трудится сегодня среди евреев там, и где в начале этого столетия начиналась работа “дедовой миссии”!

Нападение на “Вефиль” в Хайфе в 1967 году было не первым и не последним. Попытки разрушить работу Миссии совершались и совершаются периодически и по сей день. Местные власти хотели бы задавить налогами наше бездоходное предприятие, а другие ярые враги Креста Христова “спят и во сне видят” уничтожение христианской миссионерской работы в Израиле. Но “не дремлет и не спит Хранящий Израиля” (Псалом 120:3), и в этом наше утешение.

Бирнбаумы возвратились в Америку в 1969 году, и профессор Бирнбаум отошёл к Господу в 1972 году. Его супруга Розали ещё жива, но ей тоже уже за девяносто лет. Она весьма одобрила моё желание написать биографию пастора Леона Розенберга и историю Миссии “Вефиль”.

Со времени моей первой поездки в Израиль в 1983 году я побывала там шесть раз и познакомилась со страной и её людьми “в крупном плане”.

Моё участие в Миссии “Вефиль” пробудило во мне заботу о спасении евреев повсюду. Заменив мою мать, я с 1985 года стала “голосом Миссии” (Уо1се о/ АЕВМ) в наших радиопередачах по Америке на английском языке.

Я чувствую, что должна продолжать эту работу до тех пор, пока Господь будет давать мне силы или пока Он Сам пришлёт нам способного директора, могущего взять руководство Миссией с тем же посвящением и любовью, какие были у её основателей. Это Божие дело, которое Он Сам хранил и несколько раз восстанавливал из праха в течение 90 лет!

Когда я нашла старые пожелтевшие рукописи, автор которых, вероятно, был намерен сделать из них книгу, я была глубоко тронута и тут же решила довести до конца это начатое им дело. За него пытались приниматься другие, но из-за чрезвычайной занятости разными делами откладывали его в “долгий ящик”, в котором я его нашла.

Я рассортировала ворох страниц, создала хронологический порядок, которого, к сожалению, не было, перевела немецкие страницы на английский язык, а потом на русский, выпустила всё второстепенное, а когда материал на жёлтых страницах иссяк, обратилась к старым номерам журнала “Свидетель Вефиля”, к памяти тети Марии Слорт и своей, и результатом стала вот эта биографическая повесть “Жизнь лишь одна” на английском и русском языках, которую более метко можно назвать: “Повесть о миссионерской выносливости”.

И всё же эта повесть не будет полной без моих личных наблюдений и личного знакомства с Розенбергами как семейными людьми, теми, кого я знала как дедушку и бабушку, а потом и прадедушку и прабабушку своих детей. Дело в том, что нередко прекрасный служитель Божий бывает небрежным семьянином и мужем. Но с Розенбергами всё было в порядке в этой области. Они были нежными и любезными не только друг с другом, но и со всеми членами всей огромной семьи. Их интересовали малейшие подробности в жизни детей и внуков и всех близких и даже дальних родственников, потому что они были молитвенниками и обо всех постоянно молились. Я уверена, что мы, дети Евгении и Сергея, приехавшие из безбожного СССР, пришли ко Христу молитвами не только своих родителей, но и этих стариков.

Я познакомилась с дедушкой и бабушкой Розенберг только тогда, когда мы приехали в Америку из Германии в 1949 году. Дедушка был нашим спонсором и позаботился о том, чтобы нам было удобно в дороге из Нового Орлеана в Лос-Анджелес. До Нового Орлеана мы плыли военным транспортным кораблём, но зато потом, на поезде, мы были единственными из всей большой группы D.Р. (перемещённых лиц), кого встречала в порту пожилая пара миссионеров и кто потом три дня провёл в прекрасном спальном вагоне.

Милые старички миссионеры, которые встретили нас в порту, не говорили ни по-немецки, ни по-русски, а мы не знали английского, но они провели с нами целый день, показывали нам свой город и в 11 часов ночи посадили на поезд. Они были друзьями дедушки и делали это ради него и Господа.

Мы ехали в Америку с европейского пожарища после шести лет войны, жизни в лагерях, прямо от открытой могилы второго за два года умершего ребёнка. Чуткость деда к нашему не столь отдалённому горькому прошлому, выраженная в предоставлении нам встречающих людей и спального вагона, осталась навсегда незабываемой в наших сердцах.

Мой муж Станислав Николаевич Кушнир ещё не был тогда возрождённым христианином, но не был и атеистом, получив воспитание