Избранные труды. Том II - Олимпиад Соломонович Иоффе

предъявления иска после истечения давностного срока. Если же иск предъявлен своевременно, он не может быть отклонен по мотивам истечения давности, сколько бы времени ни длилось производство по возбужденному спору. Нужно также при определении последствий истечения давности различать требования главные, т. е. вытекающие из права, которое существовало до правонарушения (например, требование о погашении долга), и дополнительные, т. е. установленные для обеспечения права от возможных нарушений (например, неустойка, поручительство и т. п.) либо появляющиеся как результат осуществления права (например, проценты, начисляемые на капитальную сумму долга, когда их взимание допускается законом). Для каждого из таких требований исковая давность течет самостоятельно. Но главное требование продолжает охраняться исковой защитой, даже если дополнительное требование уже погашено давностью. Когда же истекла давность для главного требования, нет смысла защищать обеспечивающие его дополнительные требования. Вот почему в ст. 91 ГК установлено, что с истечением срока давности по главному требованию считается истекшим давностный срок также и для требований дополнительных.

Однако истечение давности не погашает права на иск в процессуальном смысле. Поэтому народный судья или арбитр обязаны принять исковое заявление даже в том случае, если уже в момент его подачи становится очевидным, что иск предъявляется с пропуском давностного срока (ст. 81 ГК). Такое требование закона отнюдь не является формальным. Оно имеет существенное значение. Мы уже знаем, что исковая давность иногда прерывается и приостанавливается, а проверить и выявить с полной достоверностью факт наличия или отсутствия обстоятельств, прерывающих или приостанавливающих течение исковой давности, можно только в результате судебного или арбитражного рассмотрения дела. Отказывая же в приеме искового заявления, судья или арбитр с самого начала закрывает путь к такой проверке, чем может быть причинен ущерб охраняемым законом интересам истца. Поэтому вышестоящие судебные инстанции неизменно отменяют подобные постановления народных судей, рассматривая отказ в приеме искового заявления по мотивам пропуска исковой давности как нарушающий закон отказ в правосудии. К тому же такой отказ сохраняет известный элемент неопределенности в спорных правоотношениях, полностью устраняемый только в результате разрешения спора судом или арбитражем.

В тех же целях обеспечения должной определенности в отношениях между сторонами, суд или арбитраж, выявив факт пропуска давностного срока и не найдя оснований для его восстановления, обязан вынести решение об отказе в иске, а не определение о прекращении дела, как это, к сожалению, иногда еще бывает в практике некоторых судебных органов.

Утрата права на иск в материальном смысле вследствие истечения исковой давности лишает обладателя субъективных гражданских прав возможности их принудительного осуществления при помощи иска. Не исключено, однако, что обязанное лицо само произведет исполнение своей обязанности, несмотря на то, что давность истекла. Это может быть сделано намеренно или ввиду неосведомленности о факте истечения давности. Но какие бы причины к подобному действию ни побудили, в случае исполнения обязанности нельзя требовать исполненное обратно, даже если бы в момент исполнения обязанное лицо не знало об истечении давности (ч. I ст. 89 ГК). Иск исполнившего свою обязанность лица о возврате исполнения, которое было произведено по истечении давностного срока, был бы отклонен не только в связи с добровольностью исполнения, но и потому, что оно последовало не без всяких к тому оснований, а в силу правоотношения, участником которого обязанный состоял и которое не могло быть осуществлено управомоченным в принудительном порядке.

Это правило распространяется на любые гражданские правоотношения – обязательственные (когда, например, должник добровольно уплачивает долг по истечении давностного срока), правоотношения собственности (когда, например, незаконный владелец чужой вещи, несмотря на истечение давности, добровольно возвращает ее собственнику) и т. п.[236] Но в отношениях между социалистическими организациями действует противоположное правило: добровольное исполнение обязанности по истечении давностного срока здесь допускается только в случаях, особо предусмотренных законом (ч. II ст. 89 ГК). Чтобы выявить такие случаи, необходимо обратиться к законодательным актам, уточняющим юридические последствия истечения исковой давности в отношениях между социалистическими организациями. Важнейший из этих актов – введенное в действие с 1 января 1952 г. Положение о бухгалтерских отчетах и балансах государственных, кооперативных (кроме колхозов) и общественных предприятий и организаций.

Положение касается не всех, а только денежных обязательств между социалистическими организациями, точнее, оно определяет судьбу их кредиторской и дебиторской задолженности по истечении давностных сроков. При этом правила, им устанавливаемые, различаются в зависимости от того, участвуют или не участвуют в погашенных давностью правоотношениях государственные органы. Если исковая давность истекает в отношениях между кооперативными и общественными организациями, сумма кредиторской задолженности зачисляется в прибыль организации-должника, а убыток, который в виде невзысканной суммы дебиторской задолженности понесла организация-кредитор, списывается с разрешения вышестоящего органа. Если же исковая давность истекает в отношениях, в которых хотя бы на одной стороне участвует государственный орган, дебиторская задолженность, не взысканная организацией-кредитором, списывается в убыток с разрешения вышестоящего органа, а кредиторская задолженность, которую не погасила организация-должник, подлежит перечислению в государственный бюджет не позднее 15 числа месяца, следующего за тем, в котором истек срок исковой давности. За каждый день просрочки в выполнении этой обязанности с организации-должника взыскивается пеня в размере 0,05 % просроченной суммы. В случае, если бы организация-должник по истечении срока исковой давности все же уплатила долг организации-кредитору, соответствующая сумма все равно была бы взыскана с нее в доход государственного бюджета, а сама она получила бы возможность обратного взыскания с кредитора выплаченной последнему суммы.

Однако Положение о бухгалтерских отчетах и балансах не распространяется на колхозы. Поэтому, если хотя бы одним из участников правоотношения между социалистическими организациями является колхоз, последствия истечения исковой давности определяются общими, а не специальными правилами, установленными для социалистических организаций. Само собой разумеется, что те же последствия наступают в отношениях организаций с гражданами. Следует признать, что на госоргане-должнике и в этом случае лежит обязанность по истечении давностного срока внести в государственный бюджет причитающуюся с него сумму долга[237]. Однако, если бы госорган добровольно выплатил долг колхозу или гражданину после истечения исковой давности, он не имел бы права на обратное взыскание долга, так как здесь вступила бы в действие норма ч. 1 ст. 89 ГК.

Возникает вопрос, что же представляет собой субъективное гражданское право после того, как истек установленный законом давностный срок, в пределах которого это право могло быть осуществлено в принудительном порядке путем предъявления иска?

Поставленный вопрос сравнительно легко решается применительно к отношениям, на которые распространяется Положение о бухгалтерских отчетах и балансах. В отношениях такого рода истечение давностного срока погашает материальное право на иск, исключая вместе с тем возможность осуществления субъективного гражданского права не только в принудительном порядке, но и путем добровольного исполнения должником его обязанности. Это по существу означает, что здесь истечение исковой давности прекращает самое существование субъективных гражданских прав.

Гораздо сложнее обстоит дело с теми правоотношениями, которые подчиняются общим правилам Гражданского кодекса относительно последствий истечения сроков исковой давности. После того как давностный срок истек, субъективное гражданское право не может быть осуществлено в принудительном порядке (ч. I ст. 87 ГК). Но право, не обеспеченное мерами государственного принуждения, по-видимому, перестает быть правом. Однако закон защищает исполнение, добровольно произведенное по истечении срока исковой давности, и отказывает в возможности обратного взыскания добровольно исполненного (ч. II ст. 89 ГК). Значит, закон считает, что исполнение производится здесь по определенному юридическому основанию, и в этом смысле как будто бы субъективное гражданское право сохраняется даже после истечения срока исковой давности. Какой же из двух ответов на поставленный вопрос правилен?

По мнению М. М. Агаркова, обязательство, не снабженное санкцией, не есть обязательство. Но вследствие истечения исковой давности обязательство лишается санкции, так как теперь его нельзя уже осуществить в принудительном порядке. Поэтому истечение давностного срока погашает самое обязательство (а значит, и заключенное в нем субъективное гражданское право)[238]. И если тем не менее исполненное по такому «обязательству» не может быть истребовано обратно, то происходит это не потому, что обязательство сохранилось, а потому, что при таких условиях имеется достаточное основание для перехода имущества от одного лица (бывшего должника) к другому лицу, (бывшему кредитору). Достаточное основание перехода имущества от одного лица к другому в этом случае оправдывается тем, что хотя закон ни к чему уже больше не понуждает должника, но сам он, честно относясь к своему долгу, все же исполняет юридически уже не существующую обязанность[239]. «Мы думаем, – заключает М. М. Агарков, – что честное отношение к общественному долгу и уважение к правилам социалистического общежития могут требовать, чтобы имущество, переданное одним лицом другому, не могло быть истребовано