Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

Коммунистическая партия Китая (КПК) с первых месяцев своего возникновения в 1921 году находилась под неусыпным контролем Москвы. Непосредственно руководство осуществлялось через Исполнительный комитет коммунистического интернационала (ИККИ) и через его Дальневосточное бюро. Руководил этой организацией сначала Зиновьев, а с 1935 года – Георгий Димитров. Теоретические основы работы с Китаем разрабатывали Лев Троцкий и Карл Радек. Никто из них, даже сам Сталин, не был, мягко сказать, экспертом в «китайском вопросе», не понимал специфики Китая и психологии китайцев. Однако работа была поставлена так, что все действия китайских коммунистов согласовывались с ИККИ.

По всем важным вопросам Мао и его сподвижники запрашивали инструкции из Москвы. При этом мнение китайских товарищей почти полностью игнорировалось[299]. Одновременно компартия Китая регулярно получала из СССР финансовую помощь: с 1 июля 1934 года выплаты составляли ежемесячно 7418 долларов золотом. В начале декабря 1935 года Мао Цзэдун был представлен советским гражданам как «вождь китайского трудового народа». С соответствующей статьей выступил журнал «Коммунистический интернационал»[300]. В конце марта 1940 года Чжоу Эньлай побывал в Москве и привез оттуда для Мао 300 тысяч долларов США. 3 июля 1941 года, в первые дни нападения Германии на СССР, решением Политбюро через ИККИ был выделен один миллион долларов для помощи КПК[301].

Многие лидеры КПК посещали СССР и поправляли там свое здоровье. В СССР жили жены Мао и его дети. После разгрома Квантунской армии большая часть ее вооружений, взятых советскими войсками в качестве трофеев, была передана Народно-освободительной армии Китая (НОАК)[302]. При этом сам Сталин был невысокого мнения о Мао, в частной беседе называл его «пещерным марксистом»[303]. Мао же, напротив, не забывал подчеркивать подчиненное положение и в своих шифровках называл Сталина не иначе как «товарищ главный хозяин». Свои шифровки к Мао Сталин подписывал псевдонимом Филиппов либо китайским Фын-Си («западный ветер»).

По мере того как СССР побеждал в войне против Германии, западные политики, прежде всего в США, стали обращать внимание на успехи китайских коммунистов. Возникло опасение, что Китай превратится во второй СССР. В гости к Мао отправились десятки писателей и журналистов. Вышли книги писателей Сноу и Смедли, регулярно выходили статьи журналистов Фриды Атли, Клэр и Уильяма Бэндов, Гаррисона Формана и других. Все они после множества встреч и бесед с Мао Цзэдуном и его сподвижниками утверждали, что китайский коммунизм не имеет с русским марксизмом-ленинизмом ничего общего, что китайские коммунисты – это «новые демократы».

В июле 1944 года в Китай из США прилетела целая группа, именуемая «американской информационной службой», а на деле – подразделение разведчиков под руководством специалиста по Китаю полковника Дэвида Баррета. Полковник Баррет и его люди сделали вывод: Мао не друг СССР, а «китайский реалист». Это полностью устроило Сталина.

Ситуация в корне изменилась после войны, а особенно после взрывов американских атомных бомб в Японии. Сталин опасался ядерного конфликта и не хотел провоцировать США. Если бы американцы узнали, что Сталин полностью контролирует Мао (или пытается контролировать), это сильно бы осложнило и без того непростые внешнеполитические расчеты «товарища главного хозяина». Кроме того, существовал официальный договор СССР с Чан Кайши, заключенный 14 августа 1945 года. По этому договору СССР и Китай совместно использовали военную базу в Порт-Артуре и совместно управляли Чанчуньской железной дорогой. Таким образом, Сталин оказал помощь США и правительству Гоминьдана в борьбе с Японией, после победы получил все положенные преференции и вовсе не хотел ссориться с союзниками. А если бы выяснилось, что Мао и КПК находятся под его контролем и получают от него помощь, такая ссора была бы неминуема.

Сталин предложил Мао начать переговоры с Чан Кайши и искать личной встречи с ним. Мао посчитал такой совет предательством старшего вождя и учителя[304]. Вместо мирного урегулирования Мао провел несколько успешных боевых операций и нанес Гоминьдану непоправимый урон. С сентября 1948-го по январь 1949 года НОАК провела операции в Маньчжурии, в Восточном Китае и в районе Бэйпин.

Сталин же, наблюдая за успехами «пещерного марксиста», продолжал действовать крайне осторожно и твердо выдерживал эту линию вплоть до августа 1949 года, когда СССР успешно испытал собственную атомную бомбу. Отношение Сталина к личности Мао тоже сильно изменилось в этот период. В 1948 году произошла ссора с югославским лидером Иосипом Броз Тито. Сталин опасался, что Мао превратится во «второго Тито».

ДОСЬЕ

«В начале 1949 года, накануне прихода коммунистов к власти, Сталин даже затребовал письменное мнение Бородина, бывшего “высокого советника” Сунь Ятсена и уханьского правительства в 1923–1927 годах, относительно Мао. И тот, очевидно, понимая, чего хотел от него мнительный вождь, написал в докладной записке: “Независимость и, более того, самостийность его характера уже в те годы была очевидной. <…> Мао Цзэдуну присущ непомерный апломб. Он издавна считает себя теоретиком, сделавшим свой самостоятельный вклад в общественную науку… Мао Цзэдуну свойствен ошибочный взгляд на крестьянство. Он исходит из внутренней убежденности в превосходстве крестьян над другими классами, из преувеличения революционных возможностей крестьянства при одновременной недооценке руководящей роли пролетариата. <…> Это характерно для выступлений Мао Цзэдуна в двадцатые годы, а слушать его в период нахождения в Китае мне довелось не раз”.

А. И. Микоян с Мао Цзэдуном во время визита в Китай в марте 1949 года. Библиотека Администрации Президента РФ

Нелестный отзыв о Мао дал тогда и старый работник Коминтерна, полковник НКВД Георгий Иванович Мордвинов, в конце 1930-х – в 1940-е годы курировавший китайскую компартию. Он особенно подчеркнул “патриархальные склонности Мао Цзэдуна, его болезненную мнительность, чрезмерное честолюбие и манию величия, возведенную в культ”. Последняя характеристика вряд ли могла смутить Сталина, ведь она была как бы списана с него самого».

Панцов А. В. Мао Цзэдун. – М.: Молодая гвардия, 2007. С. 139.

* * *

Итак, в январе 1949 года советская бомба еще не была готова, а Мао успешно громил войска Чан Кайши, имевшего поддержку США. Сталин играл за обе стороны. Он был связан договорами и с США, и с Чан Кайши и одновременно «руководил» действиями китайских коммунистов. Наконец, усилились недоверие и подозрительность Сталина в отношении Мао Цзэдуна. Эти обстоятельства и вынудили Сталина срочно отправить в Китай своего эмиссара.

28 января 1949 года Сталин сообщил Мао, что для переговоров из Москвы выехал его личный представитель Андреев. Под этим псевдонимом действовал Анастас Микоян. Возможные вопросы со стороны Мао и варианты ответов Сталин и Микоян обсудили заранее. Они касались в основном материально-технической помощи КПК и НОАК в войне с Гоминьданом.

Почему Сталин отправил к Мао именно Микояна? Причин может быть несколько. Во-первых, Микоян уже был международным переговорщиком высочайшего уровня. Во-вторых, Микоян уже посещал Дальний Восток и был морально и физически готов к тяжелому путешествию в Китай. В-третьих, на выбор Сталина могло повлиять то обстоятельство, что ближайший родственник Микояна