Уральская Обь - Дмитрий В. Арбузов

– Я от денег стараюсь не зависеть, – ответил. – Есть они – хорошо, кончились – ладно… Зачем о всякой бумажной ерунде думать? Мир не без добрых людей, его деньгами не измеришь, да и жить с приключениями куда интереснее… А цели мои ориентированы исключительно на переживания, красоту. Хочу вдоволь её насмотреться…

– Семьи у тебя нет, – крутанул капитан лихой ус. – По-другому бы тогда рассуждал.

– Почему же? Каждый волен действовать, как ему вздумается. Всё зависит от цены, которую ты готов заплатить, а платежеспособность от убеждений…

– А говоришь, деньги не нужны.

– Деньги, как и другие выдуманные человеком понятия, включая весь человеческий мир, являются грубым переложением вечно существующих законов природы и извращённым представлением об их значении. Цена, о которой я говорю, часто выходит за рамки не только обычной человеческой жизни. Во всяком случае, о подвигах нам рассказывает история.

Капитан некоторое время молча держал штурвал.

– А не боишься? Опасное это дело, вот так путешествовать, в наше-то время.

– Нормальное время, мысли опасные. Если каждый станет бояться, что в целом получится?

– А если все будут рассуждать так, как ты?

– В том то и дело, что не все как я рассуждают, а если бы рассуждали так, то картина действительности складывалась бы по-иному.

– Молодой ты ещё…

«Стрела» за несколько часов «лёту» возвратила меня в Ямало-Ненецкий АО и десантировала в Ильягорте – у трёх домов, будто в испуге прижавшихся друг к дружке, окружённых протоками. Выхожу на берег – что за дела? Избушки на курьих ножках стоят, роль ножек играют высокие пни, на сараях сенные крыши… Нахожу человека по имени Игорь и напрашиваюсь к нему на рыбалку. Мой новый товарищ эрудирован, даже об айнах знает – где-то читал, и Улан-Удэ с Улан-Батором не путает. «Сейчас муксун на нерест идёт, – стал пояснять он дорогой, повторяя уже частично известную мне информацию. – Вот уже месяц как. Если на Сосьве, где ты был, в цене сырок и селёдка, то здесь – муксун, рыба жирная, которая в Сосьву не заходит. Селёдка, кстати, у Азовы ещё попадается… А избушки – это сараи, защищённые от половодья».

Выскочив на фарватер, кинули сеть. В качестве ориентира другого её конца нам служила керосинка, умело приспособленная на спасательный круг. В сумерках жёлтое пятнышко огня на реке смотрится загадочно и красиво, но осенний, «ноябрьский» ветерок не даёт возможности спокойно полюбоваться игрой волн на закате, а к ночи становится и вовсе невмоготу – руки и ноги цепенеют. Прождав часа полтора, стали выбирать сеть, и рыбы не оказалось. Возвратились ни с чем: быт рыбака иной раз на Оби сегодня – участь горькая! Ночью ветер разыгрался уже не на шутку, забросал глинистый берег волнами, утром о рыбалке не шло и речи… Днём я заскучал и отправился на прогулку прочь от реки вдоль протоки. Природа сильно изменилась, яров почти нет. Одни открытые пространства – соры, заполненные талом вперемешку с берёзой или высокой травой, застелили простор. Настоящий лес, где растут хотя бы ели, только участками, условия роста ему диктует паводок. Исключения составляют кедрачи, четко выделяющиеся пышными кронами над общим массивом, но такие рощи стали редки. По берегам много чёрной смородины, ягоды крупные, как на подбор. Также здесь собирают крушину, освобождают её от косточек, мешают со смородиной и сахаром – ею меня угостила мама Игоря, бойкая и молчаливая хантыйка шестидесяти пяти лет, активно колющая и пилящая дрова спозаранку, носящая воду и тяжести. К вечеру порывы немного утихли, и мы отправились проверять сети. На этот раз набрали с полмешка рыбы, с уловом поехали на плашкоут. Система такая: рыбаки сдают рыбу в трюм, где её укладывают в ящики со льдом. Затем раз в сутки-трое плашкоуты обходит РПТС и забирает рыбу, так что места здесь довольно оживлены, особенно летом. Зарплата рыбака смешная: щука принимается государством по шесть рублей килограмм, муксун – двенадцать рублей. И рыбы мало. «В пору моей молодости рыбаки в сутки, бывало, до шести тонн её сдавали в ледник, – объяснил мне Юрий, смотрящий плашкоута. – А сегодня шесть тонн набирается разве что за два-три месяца…» И если в прессе такое «рыбное положение» характеризуется глобальным потеплением, то местные жители объясняют его по-своему и связывают с разработками газа на шельфе Обской Губы.

– Рыбак нищенствует, зато «крутые» отдыхать приезжают с бл…ми, на катерах катаются туда-сюда, песни по ночам орут, фейерверки пускают, – резюмировал тему разговора Игорь. – Несправедливо, обидно до слёз… В нашем времени ни одна группа социологов не разберётся: одни ставят свечки на 200 баксов, другие… Эх! В России единственный способ выжить – то же самое, что на Западе – легчайший способ жить.

– Да был ты на этом Западе? – вмешался Василий, житель с Большой Оби, потерявшийся на моторке в протоках, случайно попавший сюда и теперь вторые сутки ожидающий улучшения погоды – загостивший на Малой Оби.

– Вот ещё! – буркнул Игорь в ответ.

На плашкоуте мне предложили отведать сырой рыбы, так называемой «пятиминутки». Стерлядь и муксун были порублены на куски и помещены в ведро, куда добавили много льда и пару стаканов соли. Смесь интенсивно мешали минут семь, пока на ведре не выступил иней, веревка не примерзла к железным стенкам, а куски рыбы не побелели. Затем рыбу выбрали и подали «к столу» с зеленью на большой тарелке. «Ешь, пока не разморозилась», – было сказано мне. Я поразился: на вкус рыбу не отличить от сала! И ел с большим аппетитом, особенно печень. Что муксун, что нельма, стерлядь или щокур, – все могут использоваться в пищу сырыми. Их можно даже не чистить, не освобождать от требухи и солить как есть. Через сутки малосолка считается готовой, вкусовые качества отменные. За уши не оттащишь!

Вообще рыбный сезон (летняя и зимняя путина) на Оби протекает так. Сначала, чаще под конец ледостава, начинается «загар» – река «горит» (рыбе не хватает кислорода), и косяки мигрируют в сторону «живой воды». Первой идет щука, она спускается вниз. Затем, после ледохода, уже на подъем, сырок. С лета до осени поднимается муксун (в Сосьву почти не заходит), щокур (мечет именно в Сосьве). После прохода муксуна рыба почти не ловится, только щука помаленьку. Так до весны.

Большая вода бывает раз в несколько лет. Азовы, поселок, куда я прибыл на следующий день, расположен на пятикилометровом по протяжённости острове, который