Уральская Обь - Дмитрий В. Арбузов

жизнь с каждым днём становится частью твоей сущности всё больше и больше, привычкой, а я из леса вышел, и как электрический фонарь на столбе мне это глаз режет. В результате совсем не поняли друг друга, чуть не повздорили. А напоследок человек предложил пойти выпить… Бесцельная, неосмысленная жизнь.

Наступает время прибытия поезда. Денег на билет с горем пополам хватает на общий вагон до Ярославля. Стою перед выбором: приобрести билет в кассе до следующей станции и надеяться, что проводник тебя не заметит в течение всего времени проезда, или подойти и попробовать договориться с самим проводником. Честность, как оказалось, не приветствуется, проводник взъерепенился, заголосил как баба, а здоровый вроде мужик. «Чему тебя жизнь научила?» – думаю. А сам улыбаюсь, ведь уже завишу от него… Кое-как уговорил взять меня до Ярославля. Тридцати рублей до Москвы не хватало! Вот, думаю, повелось! Человек мельчает, и другому человеку навстречу, как будто положено, идти не хочет. Снова вспомнились слова Терентьевой.

В поезде за двое суток езды наголодался больше, чем за всё лето в безлюдной тайге. Денег нет, а идти и просить стесняешься. Подсели мама с дочкой, я удивился, что в общий вагон: дочка красивая, как на показ. Стали обедать, брезгливо завернув в газетку и отставив в сторону мою закопчённую походную кружку. Еды им оказалось на двоих много, поэтому когда добрались до копчёной курицы, стали обсуждать, что с ней сделать. И выбросить жалко, и в глотку не лезет. В результате всё равно выбросили, а что человек на верхней полке голодный лежит, на столе ничего его нет, им безразлично…

Даже не подумали! Мне вспомнился радушный приём оленеводов, утренние запахи, настоянные на травах, будто омывающие тебя всего… И душная езда в поезде стала ещё душнее. В Ярославле меня высадили, пришлось добираться на электричках, как придётся. Наконец показалась Москва, но никакой радости не испытывал я от приезда домой, возвращался угрюмый, голодный и злой. Кругом толчея, узбеки тащат баулы на север, торговки беляшами расхваливают соевый товар, бомжи – те вообще непонятно зачем… И тут, как назло, один сунулся прямо ко мне, задышал тухлятиной изо рта:

– Браток! Дай рубль, браток!

– Отстань, пшёл с дороги! – и я хочу оттолкнуть его, но взгляд грязного человека останавливает меня, взгляд глаз, на удивление похожий на глаза Михаила из Мужей… Пока я рассматривал эти глаза, моя рука, ведомая известной только ей силой, потянулась во внутренний карман куртки, о котором я успел за эти два с половиной месяца позабыть, и достала из него два поблекших рубля одной монетой, которые я невольно и протянул оборванцу. И разум мой ещё не успел настигнуть творящееся, как вдруг человек, принявший деньги как должное, вместо того, чтобы развернуться и удовлетворённо уйти, склонился ко мне ещё ближе и зашептал в самое ухо:

– Тебя ждали. Почему ты не вышел? Почему?

– Кто? Кого ждали? – машинально переспросил я, видя во всём происходящем какой-то подвох… И тут внутри всё оборвалось.

– Они, – сказал бомж загадочно, чеканя слова. – Ждали тебя. Там.

И тут же метнулся обратно к своей известной манере поведения, почему-то засмеялся… А потом вдруг заорал на всю улицу, тыча в меня пальцем:

– Здесь ты никто!!! Никто! Никто! Никто!

И, резко повернувшись, только теперь зашагал прочь, продолжая бубнить слово «никто» себе под нос… А я осел на тротуар. У меня не было сил больше стоять, ибо в тот момент я всё понял… Красочная, манящая тундра… И слёзы ручьями полились из моих глаз.

Годом позже нами была предпринята попытка проследовать вдоль Уральского хребта в обратном направлении. В связи с затянувшимися неблагоприятными погодными условиями, снегом и слабой видимостью мы не смогли пройти и пятидесяти километров.

Следы геологов, затерянные во времени – сегодня это уже история

Отроги гор Приполярного урала

Озеро Колокольня

Северный край

Примечания

1

Елани – отлогие предгорья или поляны, безлесные или редко облесённые. – Прим. авт.

2

Например, окрас, расцветка всеобщего домашнего любимца – обычного уличного кота, «не выходит из моды», непрерывно радует взгляд хозяев, в то время как одежда, изобретаемая людьми, легко «приедается». – Прим. авт.

3

Мачу Пикчу – столица империя инков, расположенная высоко в Андах. Руины города находятся на территории современного Перу. – Прим. ред.

4

Чавин-де-Уантар – один из самых древних и известных доколумбовых памятников. Этот археологический резерват дал свое имя культуре, которая развилась на высотах перуанских Анд в 1500-300 гг. н. э. – Прим. ред.

5

Генри Дэвид Торо (1817–1862) – американский писатель, общественный деятель. Автор книги «Уолден, или Жизнь в лесу», повествующей об опыте автора «без цивилизации» и содержащей нетрадиционный взгляд на человеческую действительность. – Прим. авт.

6

Шпицберген – арктический архипелаг в западной части Северного Ледовитого океана. – Прим. ред.

7

Пуруша – (др. инд. Purusa, букв, «человек») – В древнеиндийской мифологии первочеловек, из которого возникли элементы космоса, вселенская душа, «Я»; в некоторых философских системах Пуруша – вечное, сознающее, но инертное начало, соединяющее с материальным миром, в результате чего возникает мир множественности. – Прим. ред.

8

Глетчер – горный ледник. – Прим. авт.

9

Малица – ненецкое, зырянское слово. В связи со смешением манси, хантов, зырян между собой зырянские названия «перекочевали» в другие языки и стали использоваться там наравне с традиционными языковыми названиями в виде общеупотребительных терминов. Автор придерживается этой позиции. – Прим, автора.

10

Тасма – набедренный пояс у северных народов, украшенный боевыми заслугами владельца и тем самым указывающий на статус, опыт охотника; выполняется из кожи, украшается орнаментом, костяными бляшками, фигурками оленя, клыками медведя и т. п.; на тасме обычно два ножа –