Повесь луну. История Салли, которая берет судьбу в свои руки - Джаннетт Уоллс

Держа в руке «Ремингтон», выглядываю в свою бойницу. Танк Бондов подъезжает ближе, ощетиниваясь стволами. Обе стороны начинают пальбу. Пули Бондов, с грохотом отскакивающие от наших металлических пластин, создают чудовищный шум, и пороховому дыму некуда выходить, поэтому мы едва дышим. Но наша броня держится. Примерно через минуту, хотя она кажется непомерно длинной, Бонды перестают стрелять. Как и мы. Я наблюдаю через бойницу, как они убирают стволы. Их танк некоторое время стоит на месте, потом с ревом отъезжает.

В последующие недели никто больше не сообщает о том, что видел где-нибудь танк Бондов. Наш танк в итоге пристроился на парковке позади мастерской Шорти. Вокруг него идут в рост сорняки, и ребятня и взрослые со всего округа Клэйборн съезжаются поглазеть на эту чудо-конструкцию. Мелюзга забирается внутрь и стреляет через бойницы из воображаемых ружей, взрослые тычут пальцами в рябые от вмятин металлические пластины и кивают головами, обсуждая тонкости «битвы броненосцев».

Глава 44

Первый намек на осень показался в кронах деревьев вдоль Планк-роуд, на которую мужчины из «Дорожно-строительной компании Кинкейд» кладут новый слой щебня. Паровой каток позади них утрамбовывает гравий, а я сижу на бампере «Лиззи», наблюдая за работами. Хорошие дороги. Всего пару лет назад на путь в какие-нибудь десять миль уходила прорва времени. Фермерские семейства оказывались отрезаны от мира на своей земле по нескольку месяцев подряд из-за непроходимости дорог, но теперь мы построили достойные дороги в долины, так что бо́льшую часть года люди могут ездить на работу или развлекаться, по магазинам или на учебу. Они покупают машины раньше, чем ванны, поскольку, по чьему-то меткому выражению, до города в ванне не доедешь. И все чаще и чаще за рулем женщины. Получить избирательное право было хорошо и приятно, но именно машины и дороги в наибольшей степени меняют положение женщин, даруя им свободу отправляться туда, куда они хотят, не нуждаясь в том, чтобы мужчина помог запрячь лошадь в телегу.

Я сую руку в мешок с яблоками и начинаю нарезать одно из них карманным ножом, когда по нашей только-только отсыпанной дороге подъезжает машина и из нее выходит Уиллард Смит, тот репортер из «Ричмонд Дейли Рекорд» с фотографом на буксире.

– Мне в магазине рассказали, где я смогу вас найти, – говорит он. – Когда я в прошлый раз был здесь, я написал, что этому округу нужно, чтобы им управлял кто-то вроде дочери Герцога. Похоже, из меня вышел неплохой предсказатель.

– Дешевая лесть! На меня действует безотказно, – улыбаюсь я.

В своей статье о перестрелке в больнице Смит процитировал мои слова о Лоу – я обозвала его «царем округа Клэйборн», – и описал меня как «вторую дочь легендарного Герцога Кинкейда, решительную и даже пылкую молодую женщину с рыжими волосами, вокруг которой следовало бы сплотиться простым людям округа Клэйборн, чтобы у них появился столь остро необходимый предводитель».

Мне не очень понравилось, что моих друзей и соседей назвали «простыми», но признаюсь, что то, как репортер меня описал, потешило мое самолюбие. Я указываю на другой бампер.

– Присаживайтесь. И яблочком угощайтесь.

Смит улыбается, качает головой, потом сдвигает на затылок шляпу-котелок – серый фетровый головной убор с маленьким полосатым перышком, заткнутым за ленту. Похоже на перо голубой сойки. Если уж так подумать, то и сам Смит очень похож на голубую сойку, пронырливый и говорливый, подхватывающий на лету слова людей так же, как сойка собирает всякие блестяшки вроде бутылочных крышек.

Смит рассказывает мне, что прознал о «битве броненосцев». И видел мое объявление в «Газете», дававшее обычным гражданам знать, что им нечего бояться.

– Что вы можете рассказать мне об этой войне банд между Кинкейдами и Бондами?

– Война банд? Вы так это называете? – Я откусываю кусок яблока. – Наша так называемая банда – это просто-напросто друзья и родственники, которые умеют постоять за себя, когда на нас нападают. Мы не грабители и не хулиганы, но от проблем не бежим.

– Люди называют вас королевой Кинкейдов-самогонщиков.

– Я всего лишь девушка из округа Клэйборн, занимающаяся семейным бизнесом.

– Бутлегерством?

– «Кинкейд Холдингс» – диверсифицированная корпорация с рядом разнообразных предприятий.

– Включая бутлегерство!

– Не знаю, что вы там слышали, но мы в этих местах просто делаем то же, что делали всегда.

– Но теперь это вне закона. Как говорит дядюшка Сэм.

До сих пор я отвечала весьма уклончиво. Насколько откровенной следует быть? Если мне удастся правильно донести суть дела, этот щеголь-газетчик смог бы заставить читателей всего штата понять, что мы – вовсе не те опасные горцы, которыми считают нас жители больших городов, что мы здесь, в округе Клэйборн, просто делаем то, что должны делать, чтобы выжить.

– Это ваш дядюшка Сэм, а не наш, – я подаюсь к нему, словно собираясь поведать тайну. – У дядюшки Сэма тут не больно-то много влияния. Мы платим ему кучу налогов, и нашим трудом и по́том заработанные денежки отправляются в карманы политиков, которые раздают их толстым котам, дающим им взятки. Ваш дядюшка Сэм за нас не хлопочет, так что мы тут сами о себе заботимся. Я защищаю своих людей.

– Защита! Некоторые назвали бы это рэкетом.

– Я обеспечиваю безопасность своим людям. Я забочусь о них.

– Каким образом?

Уиллард Смит смотрит на меня, подняв брови, с огрызком карандаша наготове, готовый записать мои слова. Этот репортер – неплохой парень, но он не понимает, что здесь, в округе Клэйборн, может казаться, будто мы нарушаем законы, тогда как на самом деле мы просто следуем иному своду правил. Я пытаюсь объяснить это так, чтобы было понятно этому вооруженному карандашом горожанину, и ловлю себя на том, что малость сгущаю краски.

– Я мощу дороги. Я забочусь о том, чтобы у вдов зимой был уголь. Я покупаю обувь для босоногих детишек. Я обновила кровлю на хэтфилдской школе. Об этих людях некому позаботиться, поэтому это делаю я. Вы называете это рэкетом?

– Но Запретительный акт…

– Длиннющее уродливое название, которое означает, что тебе что-то там не позволено! Горстка тупиц в Ричмонде и Вашингтоне, которые считают себя умнее всех, за-пре-ща-ют другим людям делать то, что они должны делать, чтобы не дать своим семьям умереть от голода. Мне это кажется откровенно антиамериканским.

Уиллард Смит спрашивает, можно ли фотографу сфотографировать меня и всех бравых парней Кинкейдов, которые трудятся ради добрых граждан округа Клэйборн и защищают их.

– Все эти люди, рассчитывающие на вашу защиту, увидят ее, – говорит он. – Поэтому