Традиции & Авангард. №1 (8) 2021 - Литературно-художественный журнал

все так же чему-то удивляясь. А я стала подниматься в гору – за холмом лежало озеро Хадын – Березовое. Оно на первый взгляд было близко – так почему-то всегда кажется в степи. На деле я шагала дотуда долго, предварительно спрятав рюкзак в кустах, так как рассудила, что возвращаться буду этим же путем. На Хадыне не было ни души. Озеро было заглохшее, с чуть заболоченными берегами и совсем другим цветом воды. Но и оно было удивительно спокойно, точно шелковое покрывало, и без конца играло с небом и ветрами. Сэнсэй говорил, что здесь иногда садятся перелетные лебеди. У того берега кричала – должно быть, в камышах – одинокая невидимая птица.

Вспомнилось опять: «Я называю брахманом того, для которого не существует ни этого берега, ни того берега, ни этого и того вместе». И мне подумалось, что ведь вот – та птица ведь и не знает о существовании того берега и этого…

Начало между тем смеркаться, и я тронулась в обратный путь. С холма между двумя озерами было видно далекое шоссе. Изредка – все реже и реже – вдалеке появлялся огонек фар – приближающийся, одинокий, он почему-то рождал тоску в сердце. Поравнявшись с озером, он оборачивался красным светом габаритов, который, отдаляясь, тонул в черноте почти сразу. Степь съедала все звуки – сюда не доносился даже звук мотора. Снова подумалось: «Что еще такое наша жизнь, как не это: ты стоишь во тьме, и изредка тебя освещает фарами встреч – хороших и не очень, но как же они все недолговечны; так что стоит вдвойне дорожить теми, что посланы нам добрыми, светлыми духами…» Мало-помалу машин не стало, и на Дус-Холь опустилась тьма, вместе с которой пришел и холод.

Возле аржаана в назначенное время я машины не обнаружила. Прождав с полчаса, я начала замерзать, выругалась и двинулась вверх по склону к темным домикам турбаз. Там, разумеется, не было ни огонька, и мало-помалу я поняла, что вечер перестает быть томным.

Бродя, точно местный степной призрак, между запертыми зданиями и лишний раз убедившись, что связь не ловит, я подумала, что в крайнем случае можно высадить окно – не пропадать же тут, в самом деле? Я решила, что так просто не сдамся, – в конце концов, я была замужем, и теперь меня уже так, без хрена, фиг сожрешь.

По ощущениям столбик термометра полз все ниже и ниже. Миновал уже почти час с того времени, как мы забили стрелку у аржаана. И тут в стороне от турбазно-го поселка блеснул огонек – я глазам не поверила. Я шла и все думала, как много потеряла цивилизация, потому что ничто и никогда не сравнится, наверное, с этим ощущением путника в ночи, который увидел где-то там, далеко, спасительный свет.

Возле маленького домика сидели у костра две девушки с парнишечкой лет эдак шести. Эти милые люди дали мне складной стул и, что гораздо важнее, – место у костра. И свои телефоны – чтобы я еще раз попробовала прозвониться раздолбаю-водиле. Однако с какого оператора я бы ни набирала – номер был вне доступа. Да и телефоны то и дело теряли «кубики». Девушки предложили мне ночевать здесь, раз уж так получилось. Я сказала, что там сэнсэй, наверное, уже весь извелся, а то я бы осталась… но да – если будет совсем непруха, то, конечно, куда ж денешься. Мы разговорились «за жизнь», и, смотря в огонь, я решила, что дорога, которую я выбрала сегодня, в конце концов тоже выбрала меня.

Прошло часа полтора, и вдруг вдали показались фары – и к костру причалил… мой запоздалый транспорт. Я, однако, отогревшись, была настроена проучить раздолбая и посоветовала ему ехать туда, откуда приехал, ибо я ночую тут – и на фига он мне сдался через два часа после назначенного. Я предложила: или я плачу меньше вполовину за такой «сервис» на грани фола, или он может считать, что зря потратил деньги на бензин – я вполне могу остаться здесь ночевать. Раздолбай выбрал первое, и таким образом я прибыла в сэнсэеву деревню, которая давно спала глубоким сном. Сэнсэй, впрочем, не спал, а размышлял, с какими собаками и как ему теперь искать меня.

Вечер прошел так: сэнсэй гадал для тех, кто ему звонил (звонки сыпались на трубку, точно в Смольном), а я наблюдала и делала пометки в блокноте. Так и закончился для меня шестой день моего путешествия без багажа.

День седьмой

Утром я проснулась от мяуканья кошки под окном. Я поздоровалась с сэнсэевым запасным шаманским костюмом, что висел над моей кроватью, оделась, отхватила ножом кусок вареной колбасы кошке и вышла на двор.

Все кругом торопилось жить под этим солнцем последних денечков бабьего лета.

Я кинула кошке колбасу. Это была молочно-белая кошка с немногими кофейными и серыми пятнами по белому.

Она поглядела на колбасу, на меня, прыгнула через забор и пропала. Это было странно – я привыкла тут к тому, что абсолютно все зверье кругом всегда голодное: собаки у магазина хватали куски хлеба и корки за милую душу; вообще нигде в мире я не видела таких тощих собак и кошек. Я вернулась в дом, совсем не подозревая, что кошка приготовила мне сюрприз.

Завтракая, я окинула взглядом буфет и отметила, что будто бы чего-то недостает. В углу буфета у сэнсэя стоял набор из трех деревянных пиал, которые он использовал только для обрядов. Сейчас пиал не было, и я сразу же начала подозревать, не позабыли ли мы их в Эрзине.

– Сэнсэй, а где же пиалы?

Начали искать в пакетах и сумках, с которыми приехали с Эрзина, и не нашли. Сэнсэй опечалился. Пиалы были ручной работы, но главное было то, что родовые. И их потеря, конечно, была досадной. Впрочем, оставалась надежда, что мы позабыли их в доме сестры сэнсэя. Позвонили ей, говорит, нету.

Сели смотреть фотографии с телефона. И если на То-ре-Холь пиалы на фото еще присутствовали, то на Кежеге и в дедушкином месте на берегу Тес-Хема мы были уже без них. Я сразу подумала, не позабыли ли мы их в «шай-тан-арбе», когда выгружались из нее поздно ночью промерзшие до костей.

Тут сэнсэю вдруг в голову пришла идея:

– Неси-ка свои камешки! Сейчас скажешь мне, найду я свои пиалы или нет!

Я принесла мешочек с хувааноком и уселась за стол.

К этому времени мне уже было ясно, что хуваанок – это то, что