100 петербургских историй, извлеченных из архивов и пожелтевших газет - Анна Сергеевна Манойленко

от ворот» (коменданту) Зимнего дворца, в чьем верховном подчинении состояли пожарные и рабочие инвалидные роты. Последний издал специальное распоряжение, «дабы между инвалидами, проживающими на Елагином острове, подобных ссор и драк не происходило».

Тем временем приближался ежегодный праздник Кавалергардского полка, шефом которого была жена Николая I – императрица Александра Федоровна. По традиции, этим торжеством, отмечавшимся 5 сентября, завершалось пребывание царской фамилии на Елагином острове. В преддверии значимого события скандальную историю решили замять. Участники «семейной» драки отделались строгими внушениями…

«Оказывается, у меня есть Отечество!»

Почти тринадцать лет блестящий литератор, журналист, известный всей России издатель «Вестника Европы», самого популярного «толстого» журнала своего времени Николай Карамзин провел в добровольном заточении среди архивных манускриптов и летописей. Многих из них его руки коснулись впервые за несколько столетий…

«Милость монаршая обязывает меня ревностно трудиться для чести народа русского», – писал Николай Михайлович две недели спустя после своего назначения историографом Российской империи, состоявшегося 31 октября 1803 года. Официальный статус, в частности, позволял ему получить доступ к материалам закрытых ведомственных архивов и библиотек. До этого Карамзин был «вольным художником», занимавшимся литературным трудом.

Изучение прошлого и правдивый, честный рассказ о нем – миссия, которую Карамзин обязывался выполнить, не считаясь ни с какими самоограничениями. А ведь их было немало: если «Вестник Европы» приносил Николаю Михайловичу стабильный ежегодный доход (шесть тысяч рублей), то назначенное царем содержание не превышало двух тысяч. Добавим к этому слабое здоровье, большую семью, неустроенность быта… Становится ясно, что данное Пушкиным определение «Истории государства Российского» как «подвига честного человека» не просто красивые слова…

Карамзин не первый историк в России, XVIII век знал имена Василия Татищева, Михаила Ломоносова, Михаила Щербатова и многих других «служителей Клио». Но именно Николай Михайлович, обладая блестящим талантом писателя, сумел превратить историю в увлекательное повествование, захватывающее даже самого неподготовленного читателя. Искусно сочетая точность фактов с литературностью изложения, он создал произведение, оказавшееся для многих настоящим откровением.

В знак особого доверия к автору император Александр I распорядился печатать «Историю» без предварительной цензуры. К этому времени сам государь, его мать вдовствующая императрица Мария Федоровна, сестра Екатерина Павловна и брат цесаревич Константин Павлович уже ознакомились с некоторыми главами произведения в исполнении самого автора и высоко оценили достоинства его труда.

По высочайшему повелению тома «Истории» набирались в трех типографиях (Сенатской, Военной и Медицинской) неслыханным для того времени тиражом 3000 экземпляров (стандартный тираж книг не превышал 1200). «Читаю корректуру до обморока», – писал Карамзин в марте 1817 года. Титанический труд продолжался еще почти год, когда книги наконец поступили в продажу.

Успех превзошел все ожидания. Огромный тираж полностью разошелся за три недели. «Историю» Карамзина буквально на одном дыхании читали и в столице, и в провинции. «Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего Отечества, дотоле им неизвестную… Несколько времени ни о чем ином не говорили», – свидетельствовал Пушкин.

Для современников Карамзин стал «Колумбом», первооткрывателем прошлого, сделавшим его близким и понятным для читающей России. «Оказывается, у меня есть Отечество!» – восклицал известный граф Федор Толстой (Американец), подразумевая, что именно Карамзин, по сути, впервые ознакомил с историей «просвещенные» слои российского общества.

Каждый опубликованный том «Истории государства Российского» сопровождался научными комментариями автора, в общей сложности к своему труду Карамзин оставил свыше шести с половиной тысяч примечаний, в которых в полной мере проявил себя как ученый-историк. По сути, он предложил два способа освоения прошлого – научный и литературно-художественный, мастерски тонко владея обоими.

В 1821 году в Петербурге издан 9-й том «Истории», полностью посвященный царствованию Ивана Грозного и снискавший Карамзину уважение среди будущих декабристов непредвзятым взглядом на царя-деспота. «Ну, Грозный! Ну, Карамзин! Не знаю, чему больше дивиться, тиранству ли Иоанна или дарованию нашего Тацита», – писал восхищенный Кондратий Рылеев.

Еще через три года Карамзин издал 10-й и 11-й тома. Последний, двенадцатый том «Истории государства Российского» увидел свет уже после смерти автора в 1829 году.

Интеллигентный плут

«В последнее время по квартирам врачей, адвокатов и других лиц свободной профессии стал ходить средних лет господин в золотых очках, очень прилично одетый и всегда со связкой книг и портфелем». Так «Петербургская газета» в ноябре 1906 года описывала облик предприимчивого афериста, задумавшего использовать в своих интересах любовь образованной публики к чтению.

Благонравный, с первых минут располагающий к себе посетитель представлялся Коростылевым, сотрудником солидного московского издательства «Наука и разум». Красочно представив его собеседникам, он вежливо сообщал, что у них благодаря его сегодняшнему визиту появилась редкая возможность приобрести роскошную книжную продукцию по отпускной цене.

Требовалось для этого совсем немного, просто заплатить гостю десять рублей наличными. Взамен Коростылев выдавал расписку, которую, по его словам, издательство в свое время должно обменять на квитанцию надлежащего образца. Счастливым покупателям оставалось только ожидать, когда через посыльного они получат заказанные книги. Сердечно попрощавшись с торговым агентом, адвокаты, врачи и профессора радовались удачно сложившимся обстоятельствам.

Однако проходили дни, а оплаченное печатное слово не достигало берегов Невы. Обеспокоенные покупатели начинали писать в Москву, указывая адресатом «Науку и разум». Разочарование было велико, почта неизменно возвращала их послания обратно, поскольку такого издательства в Первопрестольной не существовало. Вероятно, многие в этот момент невольно вспоминали героя чеховского рассказа, который отсылал свое письмо «на деревню дедушке»…

Всего за два осенних месяца ловкий прохиндей, по подсчетам «Петербургской газеты», собрал у читающей публики порядка тысячи рублей, но бесконечно так продолжаться не могло.

Один из обманутых подписчиков «Науки и разума», чертежник Поповцев, узнал от знакомого, что к тому недавно наведался агент Коростылев, которому хозяин предложил зайти еще раз. Приятели вознамерились разоблачить афериста и в назначенный день устроили «засаду» в квартире. Визитер понял, что разоблачен, но сумел убежать. Ему повезло: дежуривший внизу швейцар не был предупрежден и не остановил мошенника. Когда преследователи оказались на улице, того и след простыл.

Дальнейшая судьба Коростылева неизвестна, но, по всей видимости, свои махинации ему пришлось оставить, поскольку больше мнимое издательство «Наука и разум» в ленте новостей не мелькало…

Отчаянный беглец

Побеги из тюрьмы, находившейся в Петропавловской крепости, были крайне редки. В первые десятилетия XIX века случилось всего несколько подобных случаев, один из арестантов подпилил подгнившие доски пола, другой вступил в сговор со сторожем. О том, как в ноябре 1839 года из крепостной тюрьмы удалось