100 петербургских историй, извлеченных из архивов и пожелтевших газет - Анна Сергеевна Манойленко

Тираж книги должен был составить 10 000 экземпляров и продаваться по себестоимости, «дабы и бедного состояния россияне могли иметь историю того Государя, который возвеличил Россию и освободил от порабощения всю Европу». Деньги, вырученные от продажи, следовало употребить на издание немецких и французских переводов истории.

Капитал, завещанный графом Аракчеевым, бережно сохранялся в Государственном банке. В 1887 году император Александр III утвердил положение Комитета министров о причислении его к «специальным средствам» Академии наук.

По состоянию на 1 января 1915 года сумма аракчеевского капитала составляла 572 496 руб. Предполагалось, что к назначенному сроку определения победителя она возрастет до 800 000 руб. и лучшему автору достанется порядка 600 000 руб.

Однако когда подошло время повторной публикации завещания, Министерство народного просвещения, в чьем ведении состояла Императорская Академия наук, столкнулось с тем, что «буквально» исполнить волю Аракчеева не представляется возможным.

За восемь десятилетий, прошедших со дня смерти графа, количество издаваемых в России газет столь возросло, что опубликовать во всех объявления о конкурсе, как предписывалось покойным, оказалось весьма затруднительно. Кроме того, в условиях ведущейся Первой мировой войны публикации в газетах воюющих с Россией европейских государств совершенно исключались.

Исходя из этого Министерство приняло решение об изменении завещания фаворита. В течение 1915 и 1916 годов объявления публиковались в 25 российских изданиях, признанных наиболее «распространенными», и двух иностранных – английской Times и французской Temps.

Вслед за этим, в сентябре 1916 года, Министерство народного просвещения внесло в Первый департамент Государственного совета представление об официальном изменении той статьи аракчеевского завещания, которой предусматривалась публикация объявлений во всех газетах, выходящих в России и за границей.

Первый департамент рассмотрел дело о завещании на заседании 1 февраля 1917 года. Произведенные министерством публикации в ограниченном числе периодических изданий были признаны вполне достаточными. Вместе с тем «в видах более точного исполнения воли завещателя» было предложено опубликовать сведения о предстоящем конкурсе в двух «наиболее распространенных» газетах Северо-Американских Соединенных Штатов и Италии.

Для окончательного изменения завещания Аракчеева по закону требовалось «высочайшее соизволение». Однако император Николай II выразить таковое уже не успел – через три недели в Петрограде началась революция, приведшая к свержению самодержавного строя. Вот почему соответствующая «мемория» Первого департамента официально утверждена уже Временным правительством.

Впрочем, последняя воля александровского фаворита так и осталась неисполненной. К избранному им 1925 году политическая ситуация изменилась настолько, что сама идея конкурса на лучшее произведение об «августейшей особе» едва ли могла допускаться. Что же касается завещанного на эти цели капитала и «приросших» за 100 лет немалых процентов с него, то они составили доход молодой Советской республики.

Криминальный депутат

В октябре 1913 года в столичном окружном суде начались слушания громкого дела об ограблении. Скандальный оттенок ему придавало присутствие на скамье подсудимых бывшего депутата Государственной думы Алексея Кузнецова, получившего широкую известность благодаря своему эксцентричному поведению.

«Без него, – отмечала газета “Петербургский листок”, – процесс остался бы бесцветным, напоминающим десятки процессов о простых кражах со взломом».

Подсудимому – тридцать пять лет, родом из зажиточной крестьянской семьи Тверской губернии, окончив земскую школу, занимался сельским хозяйством и кузнечным ремеслом, а в 28 лет прошел в Государственную думу второго созыва, получив мандат от земляков-землевладельцев. Увы, в депутатском кресле он прославился главным образом скандальными похождениями по питейным заведениям. А неприкосновенность, полагавшуюся члену парламента, с успехом использовал, дабы безнаказанно спорить с полицией и эпатировать публику.

Сладкая жизнь окончилась внезапно. Отправившись на «побывку» в Торжок, Кузнецов устроил пьяный дебош в трактире, в ходе которого публично заявил: «От царя ничего не ждите, ничего вам не будет». Слова дошли до министра внутренних дел Петра Столыпина, в Думе начали разбирательство… В итоге, сложив полномочия «по расстроенному здоровью», Кузнецов покинул Таврический дворец.

За несколько последующих лет, продолжая разгульную жизнь в Петербурге, он успел побывать за решеткой и обзавестись связями в преступном мире. Снимая угол в квартире на Обводном канале, где собирались «бывалые люди», он повстречал некоего столяра Чугунова, подвизавшегося в Строгановском дворце. За кружкой пива тот обмолвился: дескать, по забывчивости оставил инструмент у дворцового дворника.

У Кузнецова с приятелями – вором-рецидивистом по прозвищу Страус и бывшим околоточным надзирателем Тимачевым – родился план ограбления конторы при графском доме, где, по слухам, хранились большие суммы денег. В октябре 1912 года Страус и Тимачев явились к воротам Строгановского дворца и попросили о встрече с дворником, у которого остался забытый инструмент. Затем к сторожу подошел прилично одетый и гладко выбритый по такому случаю Кузнецов. Он спросил у него, когда можно видеть домовладельца, чтобы поговорить с ним о покупке имения. Увлекшись беседой, привратник совсем забыл, что двое зашедших на территорию дворца так и не вышли обратно.

Спрятавшись во дворе, грабители с наступлением темноты проникли в контору и взломали одну из касс. Их добычей стали процентные бумаги на сумму свыше 22 тысяч руб. и 3750 руб. наличными. Удивительно, что они не тронули находившийся здесь же сейф с фамильными бриллиантами Строгановых, а также обширную коллекцию предметов искусства.

Утром Кузнецов столь же нехитрым способом, как и накануне, отвлек сторожа, и грабители незаметно вышли из дворца. Наличность подельники разделили, а ценные бумаги удачно сбыли с помощью посредников.

«Как только у Кузнецова завелись деньги, он обзавелся “дамой сердца” и весело провел с ней несколько дней, – сообщалось в “Петербургском листке”. – Вместе они объезжали рестораны, где много пили, сперва побывав на Апраксином рынке, где Кузнецов купил себе пальто».

Но и полиция не дремала, в считанные дни она вышла на след грабителей. Алексея Кузнецова задержали спустя трое суток, одетый в новое пальто, он направлялся на Николаевский (ныне – Московский) вокзал, намереваясь покинуть столицу. При обыске у него обнаружили часть денег и список похищенных процентных бумаг. Он во всем сознался и выдал сообщников.

Следствие затянулось на целый год. К суду привлекли 13 человек, в том числе известного предпринимателя и скупщика краденого Ставриноса (именно он оказал помощь со сбытом ценных бумаг), квартирных хозяек Кузнецова (их в конечном итоге признали невиновными), а также «забывчивого» столяра Чугунова, который за наводку на дворец получил от грабителей 130 руб.

«В зале движение. Глаза всех уставились на “героя” процесса. Его энергичное угрюмое лицо импонирует», – описывал корреспондент газеты «День» допрос Кузнецова. Тот сразу отказался от признательных показаний. Суть его дальнейших объяснений сводилась к «знать не знаю, ведать не ведаю».

Суд приговорил Кузнецова к лишению прав состояния (гражданской правоспособности) и шести