100 петербургских историй, извлеченных из архивов и пожелтевших газет - Анна Сергеевна Манойленко

Макаревич сделал вывод, что даже если не вполне исправное состояние моста и дороги при съезде с него и имели место, то они никак не могли стать причиной трагического происшествия. Поскольку повозку Лисина обнаружили в двух саженях от мостового сооружения, то, по мнению инженера, именно там она и обрушилась в канаву, что «необходимо приписать лишь случайности, которая всегда возможна, и неосторожности пострадавшего».

Министерство путей сообщения, очевидно, не было заинтересовано в раздувании щекотливого дела и охотно согласилось с выводами Макаревича. Эксперты ведомства добавили к заключениям инженера собственное соображение о том, что Лисин, мол, сам виноват.

Нашлись и «объективные» факторы, помешавшие исправному содержанию злополучной дороги. Оказалось, что в начале 1890-х годов, когда Павловско-Лисинское шоссе от Министерства внутренних дел передали в ведение Министерства путей сообщения, последнее запрашивало у Государственного совета порядка 120 тысяч руб. на приведение трассы в надлежащее состоянии, однако «путейцам» выделили только 25 тысяч.

«На ассигнованные средства могла быть произведена лишь незначительная часть необходимых работ, чем и может быть объяснено не вполне исправное состояние моста», – говорилось в итоговом докладе Совету при министре путей сообщения Михаиле Хилкове.

В октябре 1901 года дело о гибели мещанина Кирилла Лисина закрыли. Окончательным основанием для этого послужила невозможность в точности определить, стал ли несчастный случай следствием плохого состояния шоссе или беспечности самого возницы. Инженера Макаревича оправдали, обвинения в «упущениях по службе» с него сняли.

Поэт против дантиста

«Плату за лечение господин Вагенгейм берет всегда вперед; потом, когда срок лечения оканчивается, он начинает относиться необыкновенно сухо к пациенту. Если его упрекают в неисполнении обещания вылечить во что бы то ни стало, он начинает обвинять пациента в несоблюдении разных правил, поднимает крик, так что человек с мирным характером спешит поскорее уйти». Этот критический отзыв летом 1877 года прислал в редакцию «Петербургской газеты» поэт и литератор Вячеслав Гайдебуров, раздосадованный безуспешным обращением за логопедической помощью.

Речь шла о весьма известном в Петербурге докторе Адольфе Самойловиче Вагенгейме, принадлежавшем к старейшей на берегах Невы династии зубных врачей. Обладая высокой профессиональной квалификацией, Вагенгеймы заслужили общественное признание. Помимо практики в собственных лечебницах, искусных дантистов приглашали к Высочайшему двору и в различные государственные учреждения – Главный штаб, Императорские театры, кадетские корпуса, гимназии, сиротские институты.

В 1830-1840-е годы Вагенгеймы выпустили в Петербурге несколько своих книг, в том числе снабженное иллюстрациями «Рассуждение о приличном обхождении со здоровыми и больными зубами».

Герой упомянутого письма в редакцию Адольф Вагенгейм, окончив Императорскую Медико-хирургическую академию (ныне – Военно-медицинская академия), тоже получил диплом дантиста. Но помимо «наследственной» стоматологической практики, решил заняться еще и логопедической, для чего открыл специальную лечебницу на Разъезжей улице. Туда в 1871 году и обратился 21-летний поэт Вячеслав Гайдебуров.

Помощь доктора Вагенгейма оказалась настолько успешной, что в течение месяца молодой человек практически избавился от давнишних речевых проблем. Испытывая искреннюю благодарность к врачу, старший брат пациента, журналист и издатель газеты «Неделя» Павел Гайдебуров, опубликовал о Вагенгейме хвалебную статью.

Однако пять лет спустя нарушения речи вернулись, и Вячеслав Александрович, исполненный надежд на исцеление, опять обратился за помощью к дантисту-логопеду. В этот раз все оказалось куда сложнее. Как утверждал поэт, Вагенгейм обещал непременно вылечить его и запросил за это 60 руб. в месяц. Вместе с Гайдебуровым доктор одновременно принимал еще нескольких клиентов, так что на каждого приходилось около получаса времени ежедневно. Сеансы терапии, по описанию литератора, заключались в том, что «господин Вагенгейм становился против пациентов и то поднимал, то опускал руку, заставляя лечащихся вдыхать и выдыхать; потом шло чтение складов и вообще чтение».

Не наблюдая облегчения в течение месяца или двух, большинство клиентов, по словам Гайдебурова, бросали посещения. Однако он «решился быть настойчивым и продолжать лечение во что бы то ни стало».

После пяти с лишним месяцев терапии доктор Вагенгейм объявил Гайдебурову, что помочь ему не в состоянии, и посоветовал обратиться в специализированную клинику в Ганновере. Литератор был взбешен – немалая сумма потрачена им напрасно!.. Он потребовал вернуть ему 85 руб. из заплаченных денег (это составляло лишь около трети всей суммы), Вагенгейм наотрез отказался.

Тогда поэт прибегнул к помощи гласности и обратился в «Петербургскую газету», описав свой печальный опыт, он рассчитывал создать дурную славу обидчику и в конечном итоге расстроить его коммерческую практику. Когда письмо опубликовали, Гайдебуров прислал вырезку из газеты Вагенгейму и пригрозил, что отправит такое же послание во все столичные и провинциальные издания. Доктор расценил материал как клевету и обратился в мировой суд.

Судья соответствующего участка посчитал дело неподсудным и отклонил иск. Вагенгейм проявил настойчивость, обратился к съезду мировых судей, и дело начали разбирать по существу. Вагенгейм указывал, что всю возможную помощь пациенту он оказал, а лечение оказалось безрезультатным, поскольку «господин Гайдебуров, вследствие усиленных занятий, был нервно расстроен».

Мирового судью эти доводы убедили и он признал Гайдебурова виновным в письменном оскорблении и приговорил к двухнедельному аресту. Поэт подал апелляцию, и в октябре 1878 года съезд мировых судей отменил приговор. Публикацию жалобы в газете посчитали выражением личного мнения Гайдебурова, не содержащим клеветы и оскорблений в адрес врача…

Разойдясь вничью, оппоненты больше не встречались. Вячеслав Гайдебуров ушел из жизни в 1894 году, не в силах совладать с тоской по недавно умершему старшему брату Павлу. Адольф Вагенгейм занимался медицинской практикой до преклонных лет. Он скончался в 1907 году и похоронен на Волковском лютеранском кладбище.

Любопытно, что у обоих героев этой истории были творческие потомки. Племянник литератора, Павел Павлович Гайдебуров, стал известным актером и режиссером, много лет руководил Передвижным театром, в 1940 году получил звание народного артиста РСФСР. А внук дантиста, Константин Вагинов, вписал собственное имя в историю литературы как поэт и прозаик, участник основанного Хармсом Объединения реального искусства в Ленинграде.

Буйство правоведов

«Вечером на станции Удельная на вокзале появились трое правоведов, которые без всякого повода стали приставать к поджидавшим поезда пассажирам и оскорблять их», – сообщалось в газете «День» от 13 сентября 1913 года. Вопиюще «неправовое» поведение позволили себе воспитанники Императорского училища правоведения.

Учебное заведение на Фонтанке, напротив Летнего сада, знакомо каждому жителю Петербурга благодаря шуточной песенке о Чижике-пыжике. Дело в том, что его воспитанники носили форменные мундиры и шинели, расцветкой походившие на оперение чижа, а также пыжиковые шапки. Училище основано в 1835 году по распоряжению Николая I и считалось одним из наиболее привилегированных (в одном ряду с Царскосельским