Раннее христианство. Том II - Эрнест Жозеф Ренан

нищеты мечтавших о Царстве Божием, следовало бы отыскать. Не станем оспаривать у Рима его главную привилегию: в западном мире и даже во всей Европе Рим, по всем вероятиям, был первым местом, где утвердилось христианство. Но вместо гордых базилик, вместо надменных девизов: «Christus vincit, Christus regnat, Christus imperat» следовало бы воздвигнуть часовню двум бедным евреям из Понта, произнесшим на набережных Рима имя Иисуса! Важной чертой — и, во всяком случае, чертой, которую следует отметить — является то обстоятельство, что римская церковь не была основана школой апостола Павла, как церкви Малой Азии, Македонии и Греции. Она основана иудеями-христианами и непосредственно примыкает к церкви иерусалимской. Павел тут никогда не будет чувствовать себя у себя дома: он найдет в этой церкви много слабостей, к которым он будет снисходителен, но которые будут оскорблять его экзальтированный идеализм. Римская церковь, приверженная к обрезанию и внешней обрядности, эбионитская по своей любви к постам и своей больше еврейской, чем христианской доктрине о личности и смерти Иисуса, сильно склонявшаяся к идее хилиастов, уже с первых дней своего существования носит в себе те главные черты, которые будут отличаться на всем протяжении ее истории. Родная дочь Иерусалима, римская церковь навсегда сохранит аскетический церковно-иерархический характер, противоположный протестантской тенденции Павла. Петр будет ее истинным главою; затем, по мере того, как ее будет проникать политический и иерархический дух старого Рима, она действительно сделается новым Иерусалимом, городом папства, иератической, торжественной религии и материальных таинств, дающих оправдание, как таковые, городом аскетов, вроде Иакова Охлиама, с мозолями на коленях и золотой пластинкой на лбу. По ее уверению, единственным признаком апостольской миссии будут подписанное апостолами письмо и представление свидетельства об ортодоксальности. То зло и добро, которые Иерусалимская церковь сделала возникающему христианству, — Римская церковь сделает христианству вселенскому. Напрасно Павел обратится к ней с прекрасным посланием, излагающим ей тайну Креста Иисуса и спасение одной только верой. Римская церковь этого послания не поймет; но четырнадцать с половиною веков спустя его поймет Лютер и начнет новую эру в вековечной серии попеременных побед Петра и Павла.

II

В 61 году во всемирной истории произошло важное событие. Павел пленником был приведен в Рим; он требовал над собой суда императора. Какой-то глубокий инстинкт всегда заставлял Павла желать этого путешествия. Прибытие в Рим было в его жизни почти таким же решающим событием, как и его обращение. Он почувствовал, что достиг вершины своей апостольской жизни, и, конечно, ему пришел на память его сон, когда после одного из дней его борьбы ему явился Христос и сказал: «Мужайся! Как ты исповедовал меня в Иерусалиме, ты исповедуешь меня и в Риме».

Вам известны глубокие раздоры, разделявшие учеников Иисуса в первом веке по возникновении христианства. Раздоры эти были настолько глубоки, что все различия, разделяющие теперь правоверных, еретиков и раскольников целого мира, — ничто в сравнении с разногласиями Петра и Павла. Иерусалимская церковь, упорно приверженная к иудейству, отказывалась от всяких сношений с необрезанными, как бы они ни были благочестивы. Павел же, напротив, считал следование древнему закону за оскорбление Иисуса, потому что, таким образом, верующего оправдывали не заслуги Иисуса, а просто тот или другой поступок.

Как это ни странно, но известно, что иудеи-христиане из Иерусалима, с Иаковом во главе, для борьбы с миссионерской деятельностью Павла организовали энергичные миссии и что эмиссары этих ярых консерваторов почти что по пятам всюду следовали за апостолом язычников.

Петр принадлежал к партии Иерусалима, но в свое поведение вносил больше той робкой умеренности, которая вообще, по-видимому, составляла основу его характера. Был ли в Риме и Петр? Прежде, господа, это был самый жгучий из всех возможных вопросов. Прежде религиозную историю писали не с целью рассказать, но с целью доказать; религиозная история являлась добавлением к теологии. В эпоху великого возмущения, проникнутого таким мужеством и таким пламенным убеждением, возмущения, поднявшего в XVI веке против римской курии целую половину Европы, отрицание факта пребывания Петра в Риме превратилось почти что в догмат. Епископ города Рима является преемником св. Петра, говорили католики, и, как таковой, он — глава всех христиан. Можно ли найти более веское опровержение приведенного довода, чем утверждение, что нога Петра никогда не бывала в Риме?

Что касается нас, то мы можем вполне беспристрастно коснуться этих вопросов. Мы совсем не думаем, чтобы Иисус вообще имел намерение дать какого бы то ни было главу своей церкви. Да и прежде всего — сомнительно, чтобы идея церкви, в том виде, как она проявилась позднее, существовала в мыслях основателя христианства. Слово ecclesia появляется только в Евангелии, приписываемом Матфею. Идея епископства, развившаяся во II веке, не играла никакой роли в мыслях Иисуса. Сам Он был настоящим епископом в продолжение всего Своего краткого появления в Галилее; потом, до Его возвращения, Дух Святой будет вдохновлять каждого отдельного человека. Во всяком случае, если Иисусу и можно приписать какую-нибудь мысль о церкви и епископстве, то совершенно неоспоримо, что Иисус никогда не думал делать главой Своей церкви епископа города Рима, этого нечестивого города, средоточия всяких грехов земных, такого города, о существовании которого Иисус, может быть, едва только слышал и о котором уж, конечно, тоже имел мрачные представления всех евреев. Если и было что-нибудь неустановленное Иисусом, то именно папство, т. е. мысль, что церковь есть монархия. Итак, мы можем без всякой предвзятости обсуждать вопрос о пребывании Петра в Риме, этот вопрос для нас не играет никакой роли, и из нашего решения никоим образом не будет вытекать признание или непризнание Льва XIII руководителем христианской совести. Был Петр в Риме или нет, для нас это не имеет никакого ни морального, ни политического значения. Это любопытный вопрос истории, и большего в нем ничего искать не нужно.

Скажем прежде всего, что своим неудачным положением, утверждающим, будто бы Петр прибыл в Рим еще в 42 году, католики дали повод к решительным возражениям со стороны своих противников; согласно этому положению, заимствованному у Евсевия и бл. Иеронима, продолжительность первосвященнической деятельности Петра определяется в двадцать три или в двадцать четыре года. Но это совершенно недопустимо. Для уничтожения всяких сомнений на этот счет достаточно указать факт, что преследование, которому Петр подвергался в Иерусалиме со стороны Ирода Агриппы I, происходило в 44 году. После этого делается совершенно излишним опровергать далее положение, не имеющее за собой ни одного рассудительного защитника. Можно, правда, пойти еще дальше и утверждать, что