Зорге и другие. Японские тайны архивных дел - Александр Евгеньевич Куланов

её и упираюсь во вторую такую же, но с небольшим окошком с армированным стеклом. Стучу. За стеклом появляется лицо Коула. Он испуганно смотрит на меня, пытаясь сообразить, зачем я пришёл (то ли сдаваться, то ли с автоматом?!). Поскольку мы знакомы, он открывает дверь и нерешительно впускает меня. Я изображаю улыбку и объясняю, что был, мол, по делам в консульской секции и решил заодно подняться, передать фотографии с последнего приёма. Вручаю ему пачку снимков и одновременно осматриваю помещение. Оно разделено лёгкой перегородкой на две половины. В каждой – по окну с массивной металлической решёткой. Слева от меня постукивает телетайп. Рядом с ним секретарша».

Находящегося в шоке Коула, машинально перебиравшего трясущимися руками фотографии, спас вовремя появившийся и сохранявший спокойствие Джон Дэйтон. «Я снова извинился, что “зашёл в гости” без предупреждения, – продолжал Тотров, – Дэйтон ответил, что если бы они заранее знали о моём приходе, они бы приготовили мне “кейк”. Я сделал вид, что не понял намёка и попросил уточнить, что за “кейк”. Извинившись за то, что “оторвал их от работы”, я стал прощаться. Перед уходом я спросил Дэйтона, как пройти в кафетерий на шестом этаже, о котором мне рассказывали японские турагенты, оформляющие визы клиентов. Тот, явно опасаясь, что я без присмотра начну бродить по всему зданию, где находились представительства военных разведок, ФБР и других спецслужб, с готовностью вызвался меня туда проводить. Там мы выпили кофе и обсудили последние международные события. Он ни разу не упомянул КГБ, а я – ЦРУ. Он проводил меня до выхода из здания.

Через несколько дней в городе в районе Акасака я случайно встретил Дэйтона с каким-то американцем. Я спешил, и они куда-то торопились. Поэтому мы поговорили недолго. В самом начале он что-то скороговоркой буркнул своему другу. Я разобрал: “Это тот, о котором я докладывал”. Хотя Джон Дэйтон почему-то не представил мне собеседника, я понял, что это заместитель резидента ирландец Джим Келли».

В своей новогодней статье Харуна Микио не сообщил, какие последствия несанкционированное вторжение Юрия Тотрова на территорию резидентуры имело для её сотрудников, зато уверенно заметил, что «тот получил какое-то порицание от начальства». Но и это не так. Снова вспоминает сам бывший разведчик: «Резидент КГБ в Токио и его заместитель по контрразведке, когда я начал докладывать о своём “кавалерийском наскоке”, выглядели примерно так же, как открывший мне дверь Коул. Хотя по искоркам в их глазах я читал иную оценку моих действий. Одним словом, всё обошлось, и никаких оргвыводов не последовало. Кстати, этот контрразведчик, выросший до адмирала, стал потом мне старшим лучшим другом… А моим “заклятым друзьям”, как я позже узнал, досталось куда серьёзнее. Из Лэнгли всем резидентам была разослана директива “Об усилении режима безопасности помещений, используемых резидентурами ЦРУ”. Разнос был сильнейший: “Почему сотрудники КГБ свободно посещают своих коллег в резидентурах ЦРУ, имеющих тройную систему безопасности?!’’ Действительно, трудно представить, чтобы их разведчик смог так же свободно “проинспектировать” резидентуру КГБ…»

Неясно, откуда Харуна стало известно, что это проникновение Тотрова в резидентуру ЦРУ «…ещё долго обсуждалось среди советских разведчиков в Токио». Как раз наоборот. Больше всего этот скандальный инцидент долго обсуждали как раз сотрудники ЦРУ (и не только в Токио, но и много лет спустя в США), которые не могли понять, как русскому разведчику удалось это сделать. И, вопреки утверждениям японского журналиста, ни до, ни после за «кавалерийский наскок» руководство Тотрова не «порицало». Более того, внезапное его появление на четвёртом этаже здания американского посольства, принадлежавшего когда-то компании «Мантэцу», хотя и было спонтанным, преследовало чрезвычайно важную цель – позволило проверить оперативную информацию, в отношении которой у советской разведки имелись некоторые сомнения. Эта задача была выполнена, и на самом-то деле Юрий Тотров был достоин поощрения. Которого, по правде говоря, он тоже не получил. Но зато потом долго посмеивался, слыша от заклятых американских коллег ещё одно прозвище, данное ему сотрудниками ЦРУ: Gutsy Totrov – «дерзкий Тотров».

Вместо послесловия

Несколько лет назад мне довелось присутствовать на одном мероприятии, посвящённом героям советской разведки. Закрывая его, ведущий сказал: «Как известно, небесными покровителями наших Вооружённых сил являются святой архангел Михаил и святой Георгий Победоносец. Что же касается нашей разведки, то имена святых – её покровителей ещё не настало время назвать». По счастью, историки занимаются делами не небесными, а вполне земными. Вне зависимости от того, имели наши герои отношение к спецслужбам или нет, память о них должна сохраняться не только на небе, но и в архивах, на страницах исследовательских работ, а значит – в нашей памяти.

Примечания

1Яковенко М. М. «Куда ушла моя жизнь?..»: Повествование в письмах, дневниковых записях, воспоминаниях и официальных документах о жизни и трудах Александра Алексеевича Вановского. М.: Звенья, 2009. С. 282.

2 Из рукописи воспоминаний А. А. Вановского, сохранившейся в архиве семьи Яковенко.

3Яковенко М. М. Указ. соч. С. 170.

4 Там же. С. 177.

5 Там же. С. 181.

6 Там же. С. 183.

7 Там же. С. 208.

8 Там же. С. 219–220.

9 Там же.

10 Там же. С. 221.

11 Там же. С. 223.

12 Там же. С. 230.

13 РГАСПИ (РЦСХИДНИ). Ф. 588. Ед. хр. 33, 20. Оп. 2, 8. Цит. по: Яковенко М. М. Указ. соч. С. 238–245.

14Яковенко М. М. Указ соч. С. 261.

15 Воспоминания об Октябрьском перевороте // Пролетарская революция. 1922. № 10. С. 60–61.

16 Архив Президента Российской Федерации (АП РФ). Ф. 3. Oп. 66. Д. 1019. Л. 1.

17 Там же. Л. 6.

18 Там же. Л. 18.

19 Подробнее о Н. П. Мацокине см.: Куланов А. Е. В тени Восходящего солнца. М.: Вече, 2014.

20 Записка Г. В. Чичерина в Политбюро ЦК ВКП(б) с программой по укреплению и развитию общественных и культурно-научных связей между СССР и Японией. 7 мая 1926 г. // АП РФ. Ф. 3. Oп. 66. Д. 1043. Л. 19–21 // https://docs.historyrussia.org/ru/nodes/84955

21 Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О торговом договоре с Японией». № П16/1-Б/с. 18 марта 1926 г. // Москва – Токио: Политика и дипломатия Кремля: 1921–1931: Сборник документов: В 2 кн. / Сост. В. П. Сафронов и др.; отв. ред. Г. Н. Севостьянов. М.: Наука, 2007. Кн. 2. С. 229.

22 Электронная библиотека исторических документов Российского исторического общества // http://docs.historyrussia.org/ru/nodes/84955-zapiska-g-v-chicherina-v-politbyuro-tsk-vkp-b-s-programmoy-po-ukrepleniyu-i-razvitiyu-obschestvennyh-i-kulturno-nauchnyh-svyazey-mezhdu-sssr-i-yaponiey-7-maya-1926-g

23 Информационный бюллетень ВОКС. 1926. 16 апреля. № 15 (42). С. 11.

24Киба Д. В. Развитие советско-японских связей в сфере литературы в 1920—1930-е годы // Новейшая история России. 2017. № 2.

25 Чеховская годовщина в Японии // Литературная