Рожденные в черноте. Африка, африканцы и становление современного мира, 1471 год — Вторая мировая война - Howard W. French

собственные жадные чувства к Португалии после успехов Лиссабона в Западной Африке и, в частности, обеспечения чрезвычайно выгодной торговли золотом в Эльмине. Эта торговля развернулась примерно за полвека до начала американской серебряной бонанзы и разожгла в Испании решимость сделать собственные открытия, чтобы сравняться с португальскими. К 1490-м годам Лиссабон отправлялоколо шестисот килограммов золота из Эльмины в год.

Между тем Конго и его ближайшие окрестности быстро оказались связаны с испанской добычей серебра в Северной и Южной Америке, поскольку Португалия в соответствии с Тордесильясским договором, санкционированным Ватиканом, имела исключительные права на торговлю в Африке, включая раннюю атлантическую торговлю рабами. Поэтому Испания в значительной степени зависела от португальских поставщиковпоставляли , которые через асиенто чернокожую рабочую силу, необходимую для развития горнодобывающей промышленности и сельского хозяйства в ее владениях в Новом Свете. Например, не позднее 1629 года рабы из Конго и его окрестностей играли настолько важную роль в поддержке испанской добычи серебра в Боливии, чтокатехизис на кимбунду в Лиме был опубликован , одном из основных языков западной части Центральной Африки, а в течение нескольких десятилетий использовалась грамматика кимбунду-испанского языка для облегчения общения с растущим числом конгольских невольников, которых заставляли работать на фермах и других важных вспомогательных работах в районе Потоси.

Однако невольничий трафик из Конго не заставил себя ждать, когда по другую сторону Атлантики Испания стала добывать серебро. Хотя торговля людьми Португалии с этим королевством началась совсем в небольших масштабах, она началась почти сразу. Похоже также, что по крайней мере с момента установления торговых отношений с королевством Бенин на северо-западе португальцы все больше убеждались в том, что приближаются к разгадке тайны легендарного африканского христианского монарха, которого они называли Престером Джоном, полагая, что река Конго может стать ключом к его поиску. Однако наряду с подобными мотивами следует также упомянуть престиж и влияние, которые Португалия хотела приобрести в Риме и в Европе благодаря заявлениям о том, что ее империализм, основанный на находках, завоевывает новообращенных в католическую веру.

Какими бы ни были его собственные мотивы, несомненно то, что очевидная искренность обращения Афонсу произвела глубокое впечатление на многих европейских гостей его королевства. Как писал об Афонсу один из корреспондентов, Руи де Агиар, королю Португалии Мануэлю в 1516 году:

Его [преданность] христианству такова, что он кажется мне не человеком, а Ангелом, которого Бог послал в это Королевство, чтобы обратить его... потому что я могу сказать Вашему Высочеству, что он сам знает больше о Пророках и Евангелии Господа нашего Иисуса Христа, и обо всех житиях Святых, и обо всех обрядах Святой Матери Церкви, чем мы сами, и учит нас о них... . он говорит так хорошо и правильно, что мне кажется, что через него всегда говорит Святой Дух: потому что, мой господин, он не делает ничего другого, кроме как учится, и много раз засыпает над своими Книгами, и часто забывает есть и пить, потому что [теряется] в разговорах о вещах Господа нашего.

Подобные меры были только началом. Афонсу, который будет править королевством Конго в течение тридцати четырех лет, был не только решительным и тактически проницательным лидером, но и дальновидным. Возможно, лучшим отражением этого является то, что он почти сразу же предпринял значительное расширение усилий, начатых его отцом, по отправке сыновей элиты Конго в Португалию, а затем и в другие страны Европы, для обучения грамоте, вопросам веры и образу жизни европейцев шестнадцатого века. его собственных потомковСреди них было до тридцати пяти и родственников по клану, некоторые из которых быстро отличились там своими способностями к обучению.

Например, Энрике, один из сыновей Афонсу, был рукоположен в Португалии , а в 1518 году получил титул епископа in partibus infidelum, что означало председательство на языческих территориях в Африке. Начиная с 1530-х годов и в течение всего следующего столетия Конго часто отправлял миссии в Ватикан, что отражало глубокое понимание королевством институциональной власти и политической центральности католической церкви в Европе. Хотя один конголезский посол начала XVII века в Ватикане, Антонио Мануэль, получил полное образование в своей стране, его свободное владение португальским и латинским языками и знание Священного Писания произвели на хозяев такое глубокое впечатление, что Папа Павел V совершил над ним последние обряды, а затем похоронил в Ватикане с большой церемонией. портрет Антонио Мануэля По сей день хранится в баптистерии Санта-Мария-Маджоре в Риме. Хотя дипломатия королевства часто терпела неудачи, она упорно искала поддержки Рима как противовеса Португалии.

Несмотря на это, на протяжении примерно столетия отношения между Конго и Португалией, двумя далеко отстоящими друг от друга обществами в самом начале новой эры, лучше всего понимать как взаимопроникновение, а не одностороннее доминирование - каждая сторона делала все возможное для продвижения своих интересов, но при этом понимала и даже уважала незнакомую социальную структуру другой стороны и была в курсе всех событий дня. Одним из многих признаков такого взаимопроникновения является история конголезского дворянина по имени Антонио Верейра, который занимал важную должность фактора, или сборщика налогов, в Португалии и женился на королевской семье этой страны в середине XVI века.

 

Здесь необходимо сделать паузу, чтобы понять, насколько контуры истории Конго отличаются от того, что происходило примерно в то же время в захваченной испанцами Америке, где крупные государства коренного населения, такие как ацтеки и инки, если взять два самых крупных и известных примера, были уничтожены почти сразу после контакта, последнего силами 170 человек . По всей Испанской Америке христианство насильно насаждалось и использовалось как инструмент завоевания, и португальцы в Бразилии относились к коренным культурам, с которыми они столкнулись, даже более презрительно, чем испанцы. Португалия пренебрежительно отзывалась о коренном населении своей новой колонии как о " не признающем ни Бога, ни закона ", а также использовала свои религиозные ордена для загона и индоктринации новых завоевателей.

После установления двусторонних связей в последние годы XV века Конго, напротив, не платил Португалии дани, да и Лиссабон ее не требовал. Правда, сначала Жуан I, а затем его сын Афонсу I просили и получали от Португалии разного рода помощь, но о таких вещах договаривались и скрупулезно оплачивали. одна из сделок о военной помощиНапример, включала в себя шесть португальских кораблей, укомплектованных 180 моряками, 40 солдат с огнестрельным оружием, две пушки среднего калибра, 1000 артиллерийских снарядов, 300 алебард и другие предметы. С самого начала Афонсу использовал экспорт рабов для " поддержания дипломатических, материальных и культурных связей " с