Рожденные в черноте. Африка, африканцы и становление современного мира, 1471 год — Вторая мировая война - Howard W. French

отказался продавать мужчинпортугальцам , а затем и вовсе прекратил торговлю рабами с ними после того, как Лиссабон отказался продавать ему пушки до тех пор, пока это западноафриканское королевство не докажет свою христианскую добросовестность. Напротив, Афонсу I Конго, похоже, поначалу только приветствовал возможность продавать рабов. Вскоре он начал продавать людей в рабство португальцам, достигнув к середине века уровня четыре тысячи в год , согласно конгольскому расследованию.

Хотя в Конго издавна практиковалось домашнее рабство, продажа свободных граждан в торговлю была запрещена. В регионе, где власть традиционно определялась, прежде всего, демографическими показателями, то есть количеством людей, которых контролировал лидер или от которых он получал традиционную лояльность и почтение, институт рабства мог напоминать форму зависимой опеки над самыми слабыми. Как писал один историк, " рабы часто возникали на практике как скромные чужаки, взятые в обстоятельствах, которые спасали их от голодной смерти, от вреда от рук преследователей или от смерти по приговору суда".

Речь не идет о том, чтобы приукрасить африканское рабство или утверждать, что оно обязательно было приятным для тех, кто ему подвергался, - историки по-разному относятся к этому вопросу. Но что несомненно, так это то, что путей выхода из рабства в таких условиях, как западная часть Центральной Африки, было сравнительно много. Они включали в себя браки и вхождение в семейные линии владельцев и, как правило, не были связаны с передачей рабства из поколения в поколение, как это было в случае с кабальной системой. В Конго дети рабов становились лидерами государства, как и в других африканских обществах этой эпохи. Например, после смерти третьего лидера Аскии Великого в 1529 году следующие шесть правителей Сонгайской империи были сыновьями наложниц. В зеркальном отражении правил, действовавших в Бенине, в Конго запрещалось продавать женщин в рабство. Кроме того, в рабство попадали только военные пленники и лица, осужденные за тяжкие преступления.

По крайней мере, на какое-то время Афонсу обнаружил, что без особого труда может удовлетворить растущий спрос Португалии на своих соотечественников-африканцев. Он продавал их в рабство в обмен на услуги, которые оказывали его новые иностранные партнеры, чтобы оплатить их поддержку как союзников, а также для обеспечения поставок новинок и статусных товаров. Конго приобрел много рабов, которых продавал в торговле с другим королевством, Тио, расположенным на востоке. Однако вскоре аппетит Лиссабона к связанному труду стал превышать доступную популяцию невольников, купленных у Тио, к которым добавились хлопотливые родственники Конго, которых было достаточно легко отпустить. Тем временем спрос на экзотический импорт в королевство набирал опасную и неконтролируемую динамику. Сначала Конго пытались дополнить оплату импорта из Европы медью и другими местными товарами, такими как воск, слоновая кость и пальмовая ткань, но к 1560-м годам, по одной из оценок, пленные люди стали единственной "валютой", которую португальцы охотно принимали в обмен на свои вожделенные товары. Это привело к обостряющемуся столкновению ценностей между материализмом, сосредоточенным на силе денег, который в то время активно развивался в Европе, и распространенной африканской моделью, которую мы уже описывали, где власть основывалась скорее на сетях человеческой дани, чем на торговле. Одной из этих систем суждено было победить, а другая, столь же уверенно, должна была постепенно разрушиться.

Когда медь и воск оказались малопригодными для поддержания торговли предметами роскоши с Португалией, Конго начал пограничную войну со своим южным соседом и вассалом, королевством Ндонго, чтобы получить пленников, которых он мог, согласно собственным законам, законно продать в рабство. Хотя поначалу Конго одержал верх над своим соседом, его агрессия помогла разжечь более широкий цикл рабовладельческих войн, которые постепенно охватили весь регион.

Первые предвестники грядущих потрясений содержатся в двух примечательных письмах-жалобах на расширяющуюся работорговлю , которые Афонсу I направил своему португальскому коллеге Жуану III в 1526 году. В первом из них, написанном в июле того года, конголезский государь писал:

И этот вред достался нам такой ценой, что упомянутые купцы каждый день уводят наших соотечественников, сыновей нашей земли и сыновей наших дворян, а также наших вассалов и родителей, потому что воры и люди с плохой совестью захватывают их, желая вещи и товары этого королевства, к которым они жадны, они захватывают и продают их таким образом, господин, что из-за этой коррупции и разврата наша земля практически обезлюдела, что не пойдет на пользу ни вам, ни вашей службе, ваше высочество. И чтобы избежать всего этого в нашем королевстве, нам не нужно ни больше священников [или] больше людей для обучения в наших школах, ни даже больше товаров, за исключением вина и муки для святого причастия, потому что мы просим Ваше Высочество помочь и оказать нам благосклонность в этом деле, велев вашим факториям не привозить сюда купцов или товары, ибо наша воля такова, чтобы в этом королевстве не было ни работорговли, ни [какого-либо] выхода для нее.

А во втором письме, которое последовало в октябре, Афонсу I, казалось, еще больше расстроенный, жаловался на то, что он назвал "большим неудобством , которое мало полезно для Бога". Этим "неудобством" была продажа его родственников, других дворян и простых подданных "белым людям, которые находятся в нашем королевстве".

В этом историческом сообщении можно обнаружить накопление претензий. Афонсу I отчаянно просил помощи в контроле над торговлей рабами, которая начала выходить из-под контроля, но он не требовал ее полного прекращения. Конголезский лидер был также недоволен помощью, которую Лиссабон начал оказывать своему сопернику Ндонго , на который претендовал Конго и с которым Португалия также наладила оживленную, отдельную торговлю. Афонсу I также был недоволен недобросовестным поведением священников из Португалии, которые начали за свой счет торговать рабами в Конго для отправки на Сан-Томе. В некоторых случаях, как он утверждал, священники держали в плену молодых девушек для удовлетворения собственных сексуальных потребностей. Кроме того, его встревожило то, что португальские торговцы из Сан-Томе начали проникать в сельскую местность Ндонго, как это ранее делали португальцы в Верхней Гвинее. Обосновавшись в провинциальных столицах и городах, иностранцы обменивали европейский импорт непосредственно с региональными лидерами, сильно подрывая контроль Афонсу над патримониальными сетями, которые были главной опорой его власти. Жоан III Португальский, однако, отверг просьбу Афонсу помочь обуздать рабовладельческий бизнес, ответив, что Конго не представляет для Португалии ничего интересного, кроме людей для продажи в качестве рабов.

Хотя Афонсу I подал эту знаменитую первую жалобу на работорговлю в 1526 году, спрос на рабов из этого региона только начинал расти. Португалия открыла Бразилию в 1501 году, но только в 1530-х годах Лиссабон взял