Петербург на границе цивилизаций - Александр Владимирович Тюрин

в него смогли заходить океанические суда лишь в конце XIX в. До этого большие суда разгружались на малые на рейде Кронштадта или в Кронштадтской гавани, а те уже заходили в устье Невы. В 1878 году началось строительство глубоководного морского канала от Кронштадта в устье Невы, к Гутуевскому острову, грандиозное по размерам (как и строительство дамбы 120 лет спустя). Оно закончилось в мае 1885, обошлось в 10 млн. тогдашних рублей, притом было вынуто 900 млн. пуд земли. В Петербурге грузы теперь выгружались или на набережных Большой Невы – у 9-ой линии Васильевского о-ва, на Калашниковской набережной (с 1952 Синопской), куда приходили и суда с зерном по внутренним водным путям. Или же в Гутуевском порту, где шла перевалка в вагоны Путиловской железнодорожной ветви, соединяющейся с Николаевской (позднее Октябрьской) дорогой.

В 1886 г. из-за границы прибыло в Петербург 1811 судов, из которых русскими было лишь 132. Собственно, превратить Россию в морскую державу – в чем заключалась мечта Петра Великого – так и не удалось. Владельцы морских просторов и морских коммуникаций, получающие от этого огромные прибыли – британцы – всеми средствами, включая военные, уничтожали конкурентов. Географические особенности также не способствовали развитию русского торгового флота, незамерзающих портов у нас практически не было. Не было русских баз ВМФ на океанических коммуникациях, способных защитить торговый флот. Отсутствовала и государственная воля – создать, например, при помощи протекционистских мер вроде британского Навигационного акта, наиболее благоприятные условия для развития собственного флота. Крупный торговый флот у нас появится только в позднесоветское время, когда ВМФ, выстроенный адмиралом Горшковым, будет ходить по всем океанам…

В 1884 г. в Петербург морем было доставлено грузов на 63,4 млн. руб., в том числе вин на 6 млн. руб., в т.ч. 217 тыс. бутылок шампанского. Также 6 млн. штук апельсинов и лимонов и 500 тыс. фунтов винограда. Выгрузкой и погрузкой в порту занимались артели, а не наемные рабочие, что означало более высокие заработки.

Классицизм в городской архитектуре уже вышел из моды, многие здания сооружались в подражании стилям далекого прошлого – византийскому, венецианскому, ренессансу, русскому. Так здание банка М. Вавельберга на Невском, 9 было построено М. Перетятковичем по образцу дворца дожей в Венеции и облицовано серым сердобольским гранитом. Большой критике подверглось здание американской компании «Зингер», производителя швейных машинок, с декоративно-рекламной башней. Критиковали и дом Торгового товарищества братьев Елисеевых на углу Невского и Малой Садовой с огромными зеркальными витринами и нагромождением скульптур на фасаде, олицетворявшими Промышленность, Торговлю, Искусство и Науку. Но со временем эти здания сделались визитными карточками Невского. Храм Воскресения Христова на крови, девятиглавый храм на месте убийства императора Александра II террористами-народовольцами, был построен в 1883 – 1907 гг. в традициях русской архитектуры по проекту А. Парланда и архимандрита Игнатия (Малышева). Надо отметить и Храм Феодоровской иконы Божией Матери, что построен в неорусском стиле по проекту С. Кричинского, где сочетались мотивы древнерусской архитектуры с модерном, с многократно повторяющейся ассиметрией. (Увы, большинство памятников архитектуры в неорусском стиле было уничтожено в послереволюционные годы – не нравился он интернационалистам.)

Аналогом архитектурных поисков рубежа XIX и XX веков для сферы живописи и декоративного искусства можно считать «Мир Искусства» – объединение преимущественно петербургских художников (А. Бенуа, Е. Лансере, М. Нестеров, М. Врубель и др.), некоторые из которых углублялись в русское культурное наследие, включая религиозный и фольклорный пласты. Мирискуссники выступали против господства утилитарности в живописи, в том числе подчинения ее политическим задачам, чем, например, занимались многие художники-передвижники и И. Репин. Обширные задачи по созданию преемственности от древнерусского творчества ставило «Общество возрождения художественной Руси», членами которого были В. Васнецов, М. Нестеров, И. Билибин, Н. Рерих, но его деятельность была остановлена революционным 1917 годом…

Основными объектами строительства в Петербурге того времени стали доходные дома. Ввиду высокой стоимости земли, застройка была плотной, а на смену большим внутренним дворам пришли тесные дворики-колодцы. Детство автора этих строк прошло в квартире, выходящей окнами на один из таких и, прямо скажем, они производят гнетущее впечатление…

Начиная с 1870-х, повышалась этажность зданий. Тем не менее, Петербург не рос ввысь, ибо по строительному уставу 1857 года «высота возводимых вновь в С.-Петербурге частных домов, во сколько бы этажей оные не были, не должна вообще превышать ширину улиц и переулков, где они строятся, измеряя высоту сию от тротуара до начала крыши». Такое решение возможно способствовало доступности солнечного света на нижних этажах, но препятствовало развитию строительных технологий.

Советские искусствоведы неодобрительно отзывались о памятнике Екатерине Великой, воздвигнутом в 1873 в Александринском саду, и одобряли памятник Александру III, открытый на Знаменской площади (ныне пл. Восстания), но своеобразно. Не потому, что он был воздвигнут «державному основателю Великого Сибирского пути», а потому что-де являлся «убийственной сатирой на реакционную эпоху». Приводились притом слова И. Репина, что император «с тупой ограниченностью, самодовлеющей тьмою – все также будет стоять за все отжившее, невежественное на своем буйволе». Сам Репин, дико перехваленный в советское время и в нынешнем Киеве, где его записали в почетные украинцы, отличился лишь живописными фейками вроде «Ивана Грозного, убивающего своего сына» (как же «убил», если они находились друг от друга на расстоянии десятков верст) и «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» (только султан такого письма не приметил). На Западе очень любят его картину «Бурлаки на Волге», хотя в это время на российских реках уже вовсю шла замена ручного труда на паровые буксиры, а сцены, где мужчины и женщины, причем пожилые, тянут суда, была обычной для Нидерландов вплоть до середины XX в. «Отжившее» императора Александра III – это Транссибирская магистраль и национализация значительной части железных дорог, это быстрый рост русского народного хозяйства, защищенного покровительственными тарифами, это освоение просторов северной Евразии русским земледельцем, это новый расцвет русского искусства, это запрет чиновникам заниматься бизнесом, а «передовое» Репина – это террористы, сепаратисты и тупые фанатики.

В 1927 на боковой стороне постамента было высечено четверостишие дешевого рифмоплета Демьяна Бедного (Е. Придворова).

Мой сын и мой отец при жизни казнены,

А я пожал удел посмертного бесславья:

Торчу здесь пугалом чугунным для страны,

Навеки сбросившей ярмо самодержавья.

Поэт Придворов, кстати, начинал с вполне промонархических виршей, потом стал Бедным, троцкистом и фронтменом литературного объединения РАПП, лидер которого Авербах предлагал «одемьянить всю советскую литературу», то есть сделать ее русофобской и примитивной как собачий лай. Наконец, Демьяна Бедного в эпоху Сталина лишили привилегий, автомобиля «Форд» и пнули под зад со