Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 3 - Василий Васильевич Рязанов

Мы, уже не разбираясь, в чем дело, что происходит, повыпрыгивали с винтовками, бросились на землю и залегли прямо возле машины. Вокруг все суетятся, бегают перебежками, стреляют. Начало стрелять орудие где-то сбоку. Несколько самолетов носятся над головами и тоже ведут огонь. Суматоха, неразбериха. Я никак не пойму, что же случилось. Спрашиваю у кого-то: – Где немцы? – Да вон же! Ты что, слепая?! И действительно, совсем рядом колонна гитлеровцев, рассыпавшаяся в стороны. Немцы залегали, отстреливались. Позже выяснилось, что большая группировка немецких солдат и офицеров переправилась с острова Ванзее на материк именно в тот момент, когда наши основные силы, их атаковавшие, переправились на остров. Около двух тысяч человек из этой группировки и наткнулись на штаб Лелюшенко. Когда гарнизон Берлина складывал оружие, Лелюшенко руководил обороной своего штаба, как 15 октября 1941 года в бою под Бородино, в котором Лелюшенко был ранен. А неподалеку отчаянные атаки гитлеровцев, продолжавших упорно драться, сдерживал 5-й гвардейский механизированный корпус. Уехав от них к штабу, где должны были быть спокойствие и порядок, мы попали как раз к началу боя.

Открыла огонь группа охраны штаба. Для противника встреча тоже была неожиданной. Они заметались в беспорядке, не слушая обрывистых команд, пытаясь уйти из-под огня. Началась рукопашная схватка. Мы с Таней только водили винтовками из стороны в сторону, не зная, куда стрелять, боясь попасть по своим. Схватка была яростной. Я еще удивилась, что в штабе танковой армии нет ни одного танка, только одна пушка стреляет. Войск почти нет. Только одни штабные офицеры и рота охраны. Этот эпизод описан в книге Лелюшенко «Москва-Сталинград-Берлин-Прага» и в книге Конева «Сорок пятый».

Минут через двадцать подоспели войска, вызванные Лелюшенко. Группа наших бойцов зашла в тыл к немцам. Те разрозненные части противника, которые прорывались из окружения, и та колонна, что наткнулась на штаб Лелюшенко, даже в последние дни войны сражались с отчаянием обреченных. Так что героическим защитникам штаба мы в полном смысле этого слова обязаны жизнью.

Противник был разгромлен. Большое число гитлеровцев было взято в плен. Наши ребята-радисты подшучивали надо мной: – Как ты им, Борисовна, врезала! Они, как только узнали, что ты здесь, перепугались насмерть. А как увидели твою винтовку, как она из стороны в сторону ходит, тут же начали в плен сдаваться. Я обижалась, а они весело смеялись над моими обидами. 1-го мая до воссоединения войск армий Венка и Буссе оставалось всего пять километров.

Мы вернулись в Беелитц и продолжали там работать. Город танкисты отстояли, несмотря на превосходство сил противника. И в этом им снова помогли штурмовики. Мы обрадовались, увидев командира танкистов. Теперь многое в этом немецком городке казалось хорошо знакомым, почти обжитым. Вот разрушенный чердак, с которого нас выкурили немцы, и где я чуть не погибла. Вот разбитая витрина, возле которой мы совещались, прибежав в город после гибели радиостанции.

Побывали мы и на том месте, где оставили горящую машину. Нашли только обгоревший остов, кучу оплавившегося железа. Пытались найти танины награды, но где там, да и не было времени ковыряться в обугленных конструкциях, еще недавно бывших нашей машиной, за которой мы так тщательно и любовно ухаживали.

Гибель радиостанций на передовой была, если не массовым явлением, то все-таки и нередким. Б.И. Крассий из оперативного отдела вспоминает, как на Сандомирском плацдарме дотла сгорели обе радиостанции возглавляемой им оперативной группы, подожженные немецкими истребителями. С.А. Донченко рассказывает, как под Берлином погибла радиостанция с экипажем, которую за минуту до этого оставил Рязанов.

Снова мы работали, вызывая штурмовиков, поддерживая с ними связь, наводя на цели. Помех нам уже почти не было. Немцы начали капитулировать, складывать оружие. Это была последние удары наших самолетов под поверженным уже Берлином. Но бои продолжались.

Когда мы в очередной раз связались с корпусом, нам передали, чтобы мы прекратили работу, ждали указаний. Вылетов больше не будет. Через пару часов нас вызвал корпус, и поступила команда немедленно выехать в штаб. Ерошенко сбегал в штаб танкистов, предупредил, что мы уезжаем, получил разрешение.

Тронулись в путь. Дороги в Германии превосходные. Широкие, ровные, обсаженные фруктовыми деревьями. Ездить по ним одно удовольствие: ни качки, ни тряски. Недаром Покрышкин организовал аэродром на автостраде. Наш маршрут лежал по автостраде Бреслау-Берлин. Добираясь до этой дороги, мы пережили несколько неприятных минут. Какую-то часть пути наша машина ехала в лесу по грунтовой дороге. Когда она сворачивала с просеки на дорогу с твердым покрытием, ведущую к автостраде, шофер резко затормозил. Мы в окошечко из фургона в кабину водителя спрашиваем: – В чем дело? – Немцы! Что делать? Мне не развернуться…

Действительно, просека узкая. Наш громоздкий студебеккер с прицепом занимает ее почти полностью. Колеса вывернуты в сторону, откуда по дороге приближается большая колонна вооруженных немцев. Тогда мы не знали ни о падении Берлина, ни о капитуляции немцев. Пока шофер будет сдавать назад, как-то пытаться развернуться в другую сторону, немцы уже будут рядом и успеют нас расстрелять. Ерошенко говорит: – Давай вперед! Жми вовсю. Всем приготовиться к бою. Живыми не сдадимся. Будем сражаться до конца.

Он решил проскочить мимо них в надежде, что мы первые заметили колонну. А пока они разберутся, сориентируются, решат, что делать, мы, возможно, и прорвемся. Расчет был на внезапность и быстроту действий. Шофер дал газ. Машина рванулась вперед и понеслась мимо колонны. Они шли с отрешенными выражениями лиц, смотря прямо перед собой, словно не замечая нас.

Не знаю, какие чувства они испытывали, но вам было не по себе. Мы сжимали винтовки, направленные в сторону вражеских рядов и готовились дорого продать свою жизнь. Шофер положил на колени автомат и вел машину левой рукой, держа правую на спусковом крючке. Колонна была довольно длинной. Мы пронеслись мимо нее как ветер. Только отъехав километров пять, шофер перестал нажимать на педаль газа, сбавил скорость, и все вздохнули облегченно. Напряжение начало спадать. Возможно, эти войска шли сдаваться. Приказ о капитуляции уже был, а немцы – народ дисциплинированный. Но, во всяком случае, они были вооружены, и легко могли нас расстрелять.

Со стороны Бреслау доносилась непрерывная стрельба, над городом кружили самолеты. Гарнизон Бреслау капитулировал только 6-го мая. Дорога не обстреливалась, но мы, уже привыкшие к разным сюрпризам, были осторожны, опасаясь или шального снаряда, или проскочившей из окружения группы немцев, на всякий случай проехали этот участок побыстрее.

Когда мы прибыли в корпус, нас сурово отчитали