Моя императрица - Николай Павлович Иванников

запасом слов и оборотов, чтобы во всех подробностях передать внешний вид этих тварей, уже почти полностью воплотившихся в нашем мире. Могу сказать только, что они были достаточно отвратительны, чтобы смотреть на них с брезгливой гримасой на лице.

У самого края поляны стояли еще один демон в крайне напряженной позе. Такие бывают у тех, кто готов вот-вот сорваться с места и кинуться в бой. И он кинулся бы, если бы не мое появление на поляне.

Кроме демонов и нас с Санечкой на поляне находилось еще четверо: государыня Мария Николаевна с обеими своими фрейлинами и Олюшка. Я и не знал, что сестрица моя способна так визжать! Пронзительно, оглушающе, выносяще мозг! От этого визга все внутри, казалось, сотрясается и норовит выскочить наружу. И визжать она перестала только когда увидела меня. Захлебнувшись визгом, она передернулась и сразу же схватила себя за горло.

Государыня находилась в десятке шагов от нее, а у ног ее без памяти лежала камер-фрейлина Голицына. Катерина стояла чуть поодаль, растерянно раскинув руки и замерев. Она в изумлении взирала то на одного демона, то на другого, и выражение ее лица говорило о полном непонимании происходящего.

— Назад! — крикнул я, заметив, что демон у края поляны сделал шаг по направлению к Олюшке. — Если двинешься с места, то сразу отправишься к чертям собачьим в Запределье!

И направил шпагу в его сторону. Демон замер. Повернул ко мне свою уродливую птичью голову, и глаза его на мгновение сверкнули холодным голубым светом.

— Зачем ты мешаешь нам, хозяин? — спросил он. Голос прозвучал очень глухо, невнятно, словно источник его находился где-то под толщей земли.

— Это мое имение! — выкрикнул я. — И все, что здесь случается, происходит только с моего на то дозволения!

Я и сам не очень-то верил в эти слова. Но я говорил, чтобы хоть как-то отвлечь демонов и выиграть время. С одним из них я, пожалуй, мог бы справиться. Может быть даже с двумя одновременно. Но вот с четырьмя сразу… Вот тут у меня уже никакой уверенности не было.

— Не слушай его! — закричал вдруг тот самый демон без кожи, висящий в воздухе над прудом, в том месте, где он был похож на хвост запятой. — Делай свое дело, Валафар!

Я резко выбросил в его сторону раскрытую ладонь, и плотный поток сжатого воздуха устремился к нему прозрачной стеной. Настигнув его, сорвал с места и отбросил к кустам почти на самом краю поляны. Но птицеголовый демон Валафар сделал вперед всего пару огромных шагов и оказался у самой Олюшки, которая в панике присела в траву, глядя на возвышающееся над ней чудовище. Взгляд ее был полон пещерного ужаса.

И тогда я закричал:

— Стой, тварь!

Я взмахнул шпагой сверху вниз, и между демоном и Олюшкой вздыбилась огненная стена, и они оба шарахнулись от нее в разные стороны. А я направил на Валафара растопыренные пальцы, а затем с криком ярости сжал их в кулак, отчего воздушный кокон вокруг птицеголового демона резко схлопнулся, со свистом раскинув по сторонам тугие струи ветра.

Демон мгновенно сжался в бесформенный комок, вверх и вниз полетели грязно-желтые брызги. Я встряхнул кулаком и резко его разжал, и тогда тушу демона порвало на части и разбросало по поляне. Я видел, как выплеснулась из его внутренностей зловонная жидкость и залила все вокруг — траву, кусты, Олюшку, даже императрицу, которая от увиденного окончательно лишилась всякой воли, и не могла уже не то что двинуться с места, но даже кричать от страха.

А потом я краем глаза заметил какое-то движение справа, у самого прудика, и тут же почувствовал тяжелый обезоруживающий удар в правое плечо. Меня оторвало от земли и швырнуло в сторону, при этом, кажется, пару раз перевернув через голову.

Упал я очень неудачно — прямо на шею, приложившись подбородком о грудную клетку. И даже услышал хруст собственных позвонков, и успел подумать, что уже никогда не смогу двигаться, если вообще останусь жив. Но в следующее мгновение, к собственному удивлению, уже стоял на ногах, ошалело озираясь.

Шпаги у меня в руке не было — где-то я ее потерял, пока кувыркался. Спина горела огнем, а со лба почему-то стекала кровь и заливала мне глаза. На даже сквозь кровавую пелену я видел свечение «эполетов» на своих плечах. И еще видел Санечку. В полнейшем безмолвии. Как под водой. Она поднесла к своему лицу раскрытую ладонь, и я даже издали увидел — словно находился совсем рядом с ней — как разгорается над ней дрожащая желтая искорка «кометы гнева». Она трепыхается, трясется, раздуваясь очень постепенно. А когда стал стала размером с ноготь, Санечка вытянула губы трубочкой и очень бережно дунула на нее.

— Нет, Саня, нет! — закричал я.

Но на самом деле никакого крика у меня не получилось — сплошной неразборчивый гул. Потому что в этот самый момент искорка с ужасным ревом сорвалась с Санечкиной ладони и потоком адского пламени ударила в висящих над прудиком демонов. Мой вчерашний знакомец, лишенный кожи, успел отскочить в сторону, вовремя почуяв неладное. Но двое других и охнуть не успели, как превратились в сморщенные головешки. А затем резкий порыв ветра развеял их в пыль, и она черным облаком зависла над прудиком.

Я побежал к Санечке, но, сделав всего пару шагов, завалился в траву. Ноги не желали меня слушаться. Я попытался встать, и у меня это даже получилось, но на следующем шаге я снова упал. Увидел свою шпагу, лежащую у меня прямо перед носом, хватил ее и поднял голову.

— Саня, не делай этого! — прокричал я. — Всё! Хватит! Хватит!

Если она ошибется, если хоть что-то сделает не так, то нам всем тут конец. И Светозарам конец. И Ольшанке. И другим деревням поблизости. И я не уверен, что даже Ижорское сможет уцелеть…

А потом я увидел, как оставшийся демон, скользнув по краю поляны, кинулся вдруг к императрице. Один миг — и он остановился рядом с ней, трясущейся от страха. И ничего царственного в ней сейчас не было, это была просто сжавшаяся в комок от безумного ужаса женщина с серым перекошенным лицом.

Схватив государыню за руку, демон приподнял ее над землей, поднес ближе к себе и для чего-то понюхал.

— В тебе сидит плод, — объявил он брезгливо. — Нам пора уходить.

И коротким взмахом одной