"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

О ком говорил Дик? О ком? А! Он говорил о девушке, Марии Робертсон. Ведь мы вдвоем ухлестывали за ней… Давно… Боже, как давно это было. Что же он о ней говорил? Живет одна с ребенком в каком‑то городке, неподалеку отсюда. Он говорил это в машине, когда мы ехали к аэропорту. Говорил, что очень хочет ее увидеть, встретиться, поговорить. Ведь когда‑то он любил ее, и мне она нравилась. Она была первой девчонкой, которую я поцеловал. Нет. Все было не так. Это не я поцеловал се, а она поцеловала меня на заднем сиденье машины моего отца. Да, да, это она, Мария Робертсон, поцеловала меня. Отец вел машину, а мы были уверены, что он нас не видит. Мария наклонилась ко мне и робко поцеловала, она хотела поцеловать меня в щеку, а я повернулся и наши губы встретились. Что же тогда сказал отец? Он видел наши отражения в маленьком зеркальце. Он ничего не сказал, я помню. Отец промолчал и как‑то странно улыбнулся, глядя на нас. А мы покраснели и почувствовали себя провинившимися. А потом мы вспоминали это маленькое приключение и смеялись. И тогда она предложила поцеловаться вновь. Но вот тот следующий поцелуй я не запомнил. А первый нечаянный почему‑то помню отчетливо, как будто бы это произошло только что. Мария хотела стать балериной. Мечтала. А когда я говорил ей, что буду адвокатом, она смеялась. Работа адвоката казалась ей совершенно неинтересной. Любопытно, танцует ли она сейчас? Ведь я адвокатом стал, а она? Наверное, она вышла замуж, и они с мужем переехали в маленький городок. Черт, как он называется? Я не могу вспомнить. Но… постой, Мейсон, ведь она живет одна, значит, она не выходила замуж. Но Дик говорил, что у нее есть ребенок, значит она вышла? Неудачно или муж умер? Я не могу вспомнить нашего разговора».

Мейсон подхватил кейс и сделал несколько неуверенных шагов. Только сейчас он почувствовал страшную усталость во всем теле. Его качало из стороны в сторону, голова кружилась. Боясь упасть, он отошел к ограждению и присел на них.

— Нужно закурить, закурить, — твердил Мейсон, но почему‑то никак не мог найти пачку сигарет.

Наконец, он нащупал сигарету, вывалившуюся из пачки в кармане, и закурил. Но от этого стало только хуже. Кровь бешено стучала в висках. Казалось, голова сейчас разлетится на куски как огненный шар. Солнце сверкало в полированной поверхности кейса, и Мейсон увидел я ней свое отражение.

«Неужели это я?» — пронеслась в голове странная мысль.

И мужчина бесцветным голосом спросил у своего отражения:

— Это ты, Мейсон Кэпвелл? Или Мейсон Кэпвелл это я? Когда‑то со мной уже такое было, — и Мейсон вспомнил, как запустил бутылкой с виски в большое зеркало в своей квартире.

— Но ведь это было в другой жизни и, наверное, произошло не со мной. Вернее, сейчас я уже совсем не тот, каким был тогда.

— Я не тот, каким был тогда повторило искривленное отражение Мейсона.

— Что? — переспросил удивленный мужчина и внезапно понял, что сходит с ума.

Он схватил в пригоршню песок и принялся тереть сверкающую поверхность кейса. Песок и пыль скользили по отражению, и Мейсон прошептал:

— Вот так песок мог сыпаться на мое лицо, если бы я погиб. Но ведь он и так сыплется по моему лиц, — и Мейсон грязными пыльными руками прикоснулся к своему разгоряченному лицу.

— Нет, я не должен сойти с ума! — прокричал мужчина, поднимаясь с колен, — я должен жить. Ведь Мери сказала, что я не должен умирать. Мери! — Мейсон, запрокинув голову, посмотрел в выцветшее голубое небо, — где ты, Мери? Ведь ты была там со мной, и это ты спасла меня, только ты. И я благодарен тебе за твою любовь. Прости меня, если сможешь, и Мейсон вновь посмотрел на горячую землю пол йогами.

Потом он нагнулся, подхватил кейс и направился к автомобильной стоянке. Его походка становилась все тверже и увереннее. Он уже не считал шаги, а смотрел прямо перед собой.

А в сущности, ничего и не произошло, — подумал Мейсон. — Просто на несколько мгновений постоял на краю собственной могилы и почувствовал, каким холодом оттуда веет.

От этой мысли Мейсону сразу сделалось холодно, и он зябко поежился.

Мейсон вышел к автомобильной стоянке. Он шел среди машин, нагретых жарким солнцем, слышал голоса людей, говоривших между собой о страшной авиакатастрофе.

— Там все погибли, — уверял истеричным тоном один мужчина, — я там был, там полно трупов, к городу поехала целая вереница машин. Я видел трупы стариков, женщин, детей.

Кто‑то испуганно вскрикнул, а кто‑то усомнился.

— Но ведь говорят, там не все погибли, кто‑то и уцелел.

— Не знаю, — говорил мужчина, — самолет развалился надвое, а потом взорвался и сгорел. Вряд ли удалось кому‑то выбраться.

— А из‑за чего произошла авария? — спросил кто‑то из любопытных.

— Говорят, отказали двигатели, и самолет не дотянул до посадочной полосы.

— Но ведь он должен был лететь в Нью–Йорк.

— Да, но им пришлось сюда вернуться.

— Они вернулись сюда, чтобы умереть, — сказал кто‑то.

Мейсон посмотрел на него поверх головы и встретился взглядом с молодым длинноволосым парнем.

— Нет, чтобы жить! — крикнул Мейсон.

— А вам‑то откуда знать? — заметил парень, — ведь вас там не было.

— Да, там был не я, — пробормотал себе под нос Мейсон, идя по стоянке.

Он даже не сообразил, почему пришел сюда. Прямо перед ним стоял его автомобиль, на котором Мейсон вместе с Гордоном приехали в аэропорт.

— Я тут, а Гордона нет, — горько проговорил Мейсон.

«Он сидел рядом со мной и все время повторял, чтобы я не гнал так быстро, ведь времени у нас было предостаточно. А я, что же говорил я ему? Я вспоминал Мэри, но говорил ему о Джулии Уэйнрайт, а он говорил о жене, а потом вспомнил о Марии Робертсон. Почему он ее вспомнил? А разве я могу ответить, почему я думал о Мэри? Он хотел ее увидеть, но не сказал, зачем? Наверное, он ее любил».

Мейсон усмехнулся.

«Мне обязательно нужно увидеть Марию Робертсон и сказать, что ее любил Ричард Гордон. Интересно, вспоминает ли она