Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов - Евгений Захарович Баранов

Однажды старая царица с сестрой Левана и его молодой супругой были в бане. Увидели женщины шрам на прекрасном теле Натико, стали расспрашивать. И узнав причину, передали обо всем Левану.

Глубоко взволновался Леван. Страх и радость обуяли душу его. Опустился перед женой на колени, сказал:

— Неужели?! Тебя, богоданную, хотел убить. О!

И слезы ринулись из глаз его, ибо рыдала потрясенная его душа.

— Возлюбленный, — кротко возразила Натико, — ты исцелил меня.

Она стала на колени рядом с ним. Тогда в Левановом сердце встретились ужас и счастье. Вместе с избранницей судьбы своей обратил он молитву к Тому, во власти Которого были оба они. И Левану казалось, что сквозь туман слез мерцает дивный образ Неведомого, Мудрого.

Сказание о Мириам-амазонке

Давно это было. Так давно, что только ветхие старцы из племени шапсугов помнят сказание о Мириам-амазонке.

Жил в горном ауле отважный джигит по имени Инал. Внезапно скончалась его молодая жена и оставила на его руках полугодовалого сынка. Не было у Инала ни матери, ни сестры. Сам заботился о мальчике и познал, что не умеет заменить мать, что без новой матери погибнет сынок.

Пошел Инал к богачу, знатному соседу, в доме которого шесть девушек-невест ожидали женихов. Отверг сосед сватовство Инала:

— Не отдам ни одну из дочерей за вдовца. Да и род твой не ровня моему роду, — сказал.

Отправился джигит к другому соседу, а тот говорит:

— Разве ты в жены хочешь взять мою дочь? Ты ищешь няню для своего мальчугана. Нет, дорогой, не поладим мы с тобою.

К бедняку обратился Инал, предложил богатый выкуп за дочь. Бедняк сказал:

— Теперь, когда тебе отказали другие, я оказался хорош для тебя? Ничего от меня не получишь. Поезжай-ка ты к амазонкам, попытай счастья у них.

Знал обиженный бедняк, что каждого горца-джигита встречают амазонки мечами и стрелами. Гибели желал Иналу оскорбленный бедняк.

Переоделся Инал странствующим купцом, сел на коня без шлема, без кинжала, без шашки. Другой конь вез два плетеных короба: в одном товары лежали, в другом сынок спрятан. Переправился он через реку Маныч, отделявшую владения горцев от владений амазонок; проехал через Священную рощу, где в ночь полнолуния воинственные девушки совершали моления. Там, за рощей, в ковыльной степи, белели шатры амазонок. Был жаркий полдень, когда Инал приблизился к шатрам. На небосклоне собирались грозовые тучи.

— Стой! — закричала амазонка, стоявшая на страже. — Что ты, дерзкий, ищешь на нашей земле?

— Ничего не ищу. Гордым владычицам степей предлагаю красивые товары.

В середину лужайки, окруженной шатрами, завели амазонки Инала. Жадно глядели их очи на посеребренные колчаны для стрел, на блестящие лезвия охотничьих ножей, на другие диковинки. Вдруг загрохотал гром, туча, как черный дракон, подкралась к солнцу. Гром разбудил мальчика в коробе, он заплакал.

— Что это? — спросила одна амазонка.

— Как будто козленок, — ответила другая.

— Нет! Ягненок, — возразила еще какая-то.

— Что вы, сестры! — это дитя плачет. Но где же это дитя?

Из рядов вышла высокая девушка с синими глазами и золотой косой:

— Где же это дитя?

Из брюха тучи-дракона брызнула яркая, как огонь, кровь, и вместе с громовым ударом стали падать тяжелые дождевые капли. А мальчик в коробе заливался горьким плачем. Инал открыл короб, вынул ребенка. Как нагибаются колосья пшеницы, колеблемые ветром, так нагнулись амазонки, приблизились, кольцом окружили дитя.

— Дай его мне! Дай! Дай! — послышались голоса. Десятки рук протянулись.

— Да, я дам сынка той, какая пожелает… Но дам навсегда! — пересиливая урчание грома, крикнул Инал. — Возьми его, кто хочет, пойди с ним, стань ему матерью в моем доме!

Окаменели амазонки. А немилосердный дождь хлестал, и мальчик захлебывался от плача.

Тут вышла вперед синеокая девушка с золотистой косой.

— Я возьму дитя, я стану ему матерью!

Нежное сердце было у этой девушки-воительницы. Нежное сердце, в котором внезапно вспыхнула жалость, предвестие любви. Она приняла мальчика из рук Инала, прижала его к сердцу, согрела его теплом своей груди. И тогда ярость овладела амазонками.

— На судный камень! — закричали они.

Посреди лужайки лежал огромный валун. На него ставили совершивших проступок, судили. И если признавали вину, убивали стрелами из луков.

Синеокая девушка, обнимая ребенка, поднялась на камень. В это время туча уже умчалась, дождь перестал, засияло солнце.

— Смерть изменница Мириам заслужила! — звучали злобные голоса.

Вперед вышла королева амазонского племени, в золотом шлеме, с серебряным щитом и длинным узким мечом — знаками ее королевского достоинства.

— По нашим законам смерти заслуживает та, которая изменила в бою или отдала свое сердце мужчине. Мириам отдала свое сердце ребенку. За такой поступок мы не можем Мириам казнить, ни даже судить…

После слов королевы наступила незыблемая тишина. Было так тихо, что чуткое ухо могло услышать, как полевые цветы, склонив свои разноцветные венчики, прошептали:

— Слава тебе, Мириам!

И как листва Священной рощи прошелестела:

— Будь благословенна, Мириам!

Лучи солнца осветили стоявшую на камне девушку, державшую в объятиях затихшее дитя. Лучи солнца проникали до самых глубин ее сердца, наполненного материнской любовью, о которой старцы-шапсуги говорят, что ее сиянью уступает сиянье самого солнца.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Печатается по изданию: Евгений Баранов. Легенды Кавказа. Ростов: Донская речь, 1913. Евгений Баранов. Певец гор и другие легенды Северного Кавказа. М.: Издание Д. П. Ефимова, 1914.

2

Чинакъ-деревянный ковш.

3

Буза - напиток из просяной муки и меда.

4

Уздень - дворянин. В старой Кабарде до освобождения в ней зависимых сословий (холопов) было несколько степеней узденей. Обыкновенно, владетельного князя сопровождали в поход уздени, помимо воинов; с наиболее приближенными узденями князь советовался относительно военных действий, а в мирное время - относительно управления подвластным ему народом, если в этом случалась надобность.

5

Таубий - горский князь. Чегемский - от названия горско-татарского аула, находящегося и поныне в верховьях реки Чегем, притока Баксана.

6