Моя настоящая жизнь - Олег Павлович Табаков

«Матросская тишина» прожила на сцене Подвала девять лет. За это время спектакль был показан зрителю более двухсот раз. А потом в связи с отсутствием Володи Машкова, отпущенного на заработки в американском кино, спектакль был закрыт, и я долго думал, кому же играть Абрама Шварца дальше. Наша «Матросская тишина» явно заслуживала продолжительной жизни, а не забвения. Но так и не придумал.

С премьерой «Матросской тишины», собственно, и взошла звезда Володи Машкова – актера.

Володя Машков – человек из города Новокузнецка. Он хорошо знаком с тем, что называется негативной стороной человеческих переживаний.

Произошел из театральной семьи – родители его работали в кукольном театре. Еще до Москвы Володя достаточно много путешествовал по обучающим центрам российской провинции. Учился в Новосибирском театральном училище, потом попал в Школу-студию МХАТ, откуда был изгнан за некоторые проступки дисциплинарного свойства.

Затем, как он сам рассказывает, встретил на ступеньках филиала МХАТа на улице Москвина артиста Табакова. В руках у Володи в тот момент случайно оказалась банка с надписью «серная кислота» – так недвусмысленно он «предупредил», что собирается поступать на курс, который я тогда набирал. С этого все и началось.

На первых курсах Володя был ярким, настырным, не сходящим со сценической площадки студентом. Я не помню ни одного занятия, в котором бы он не участвовал. Машков лидировал всегда. Пробивался, даже, можно сказать, бился за свое исключительное место в ряду других студентов. А я, начиная со второго семестра, это место ему уже отвел. Поэтому все его усилия по закреплению своего лидерства встречали у меня некоторое отторжение. Тем не менее мои догадки о настоящих масштабах его актерских возможностей вскоре подтвердились в полном объеме.

В конце третьего курса я решил делать с моими студентами «Матросскую тишину», надумав поручить роль Абрама Ильича Шварца студенту Машкову. Многим мой выбор в тот момент казался легкомысленным, невозможной натяжкой. Но и сейчас, много лет спустя, мне кажется, что Абрам Шварц до сих пор остается самым совершенным созданием Володи. По неподдельности существования, по отсутствию даже крупиц какой-либо актерской дряни или приблизительности. Он не может, не умеет и не хочет играть «вполноги», а отдается роли со всем бесстрашием и полнотой. К тому же со студенческих лет Володя обладает высокой мерой ответственности.

Когда Машков начал заниматься театральной режиссурой, чувство ответственности разрослось в нем многократно. Володя научился отвечать не только за себя, но и за «мир всего спектакля». Вот ставил он, скажем, современную пьесу «Звездный час по местному времени», так постановка эта, по его мнению, должна была стать не просто очередной работой театра, а «главным событием, которое должно случиться в независимой России». И всякий, кто относится к этому не так, в представлении Машкова – разрушитель… Определенная мера эгоизма очень свойственна талантливому человеку.

О первом спектакле Машкова-режиссера – ремейке картины Николая Досталя «Облако-рай» по пьесе Гора Николаева «Звездный час по местному времени» – можно сказать, что он родился талантливым, был вовремя и ненатужно пришедшим в репертуар. Это был славный, хороший, добрый и трогательный спектакль. «Звездный час по местному времени» шел в Подвале с 1992 года более десяти лет с бесперебойным успехом у зрительного зала. Там были прекрасные работы Жени Миронова, Марьяны Шульц, Ольги Блок, Сергея Беляева, Вадима Александрова. За это десятилетие несколько актеров успели сыграть в этом спектакле маленькую роль человека по фамилии Саратов…

Созданный по мотивам ранних произведений Аркадия Гайдара спектакль «Страсти по Бумбарашу» оказался весьма рискованным, на мой взгляд, соревнованием с очень хорошим фильмом, которое было выиграно Машковым. А каким потрясающим получился его «Смертельный номер» по пьесе драматурга Олега Антонова! Это означает, что человек не только очень талантлив, но и честолюбив. То есть, достигнув определенной вершины, он не удовлетворяется достигнутым. Потому что, как говорил один умный человек, первый шаг с пьедестала бывает вниз… А в другую сторону – уже скалолазание…

Время довольно жестко отсеивает лишнее, не пользующееся спросом, не способное сохранить себя. Абсолютно все театральные спектакли Машкова это испытание выдержали в силу истинности и серьезности его режиссерского дарования, дарования, при котором он нигде, ни в одном из своих спектаклей не цитирует самого себя и не пытается, будем так говорить, заигрывать со зрителем. Он умеет ясно и недвусмысленно создавать эмоциональную, действенную структуру спектакля, волнующую и трогающую зрителя понастоящему. А иногда можно и более категоричные комплиментарные слова употреблять в адрес Машкова, удивляясь его прекрасной способности дерзать от первого лица и рисковать. Рисковать.

Каждый спектакль, поставленный Володей, был ездой в незнаемое и движением вперед. Он поступательно приумножал свои победы и приращивал свои возможности.

Спектакли Машкова снимались с репертуара по конкретным, организационным, я бы так сказал, стечениям обстоятельств. К примеру, из «Смертельного номера» выпал Панин, ушедший из театра на вольные хлеба – в кино. Или Женя Миронов, который счел себя возрастно не соответствующим герою комедии Куни «№ 13», поставленной Володей Машковым в Художественном театре. По той же причине, кстати, прекратил свое существование и спектакль «Страсти по Бумбарашу».

У Машкова давно сложились свои актерские и человеческие привычки. Скажем, он очень болезненно относится к попыткам организовать ему трудовой процесс в первой половине дня. Хотя, впрочем, когда репетирует он сам как режиссер, всегда приходит вовремя, абсолютно подготовленным.

В компании Володя иногда бывал просто прекрасен, весел, остроумен. Помню, как однажды, лет пятнадцать назад, на гастролях в Сургуте мы с ним целый вечер развлекали стол. Сколько же нерастраченных актерских сил в нем бродило! Сколько он мог сыграть потрясающих, гениальных ролей в театре… Должен был сыграть Крутицкого в «На всякого мудреца довольно простоты» – не сыграл. Должен был сыграть Якова в «Последних» – не сыграл. А жаль, жаль, очень жаль!

Машков поразительно смешно и в удовольствие играл в спектакле подвального театра «Провинциальные анекдоты», пока это ему не надоело. Володя, как и Женя Миронов, недюжинного, выдающегося таланта характерный артист. Я вкладываю в это понятие самое высшее, что есть в актерском искусстве. Характерным артистом считал себя Станиславский. И в том заключалось верное самоограничение, абсолютно необходимое актеру. Мне кажется, что я в своей актерской жизни это понимал, никогда не желая играть ни Гамлета, ни Отелло. Я всегда хотел играть Полония. Это чутье. Звериное актерское чутье.

Как человек щедро одаренный Машков жаждет успеть сделать в профессии все. Наверное, именно поэтому он, по своему обыкновению с головой, окунулся в