Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

Советского Союза, то есть неофициально принял советские территориальные приобретения. В дальнейшем он подтвердил искренность своей позиции. Со своей стороны, Криппс настаивал, что дружба с Германией до добра не доведет. Советские лидеры отвечали холодно. Тон беседы и особенно запись ее итогов, составленная для советских послов, создает впечатление, что в комнате присутствует тень Гитлера. На предложение Криппса активнее участвовать в балканских делах Сталин ответил: «…какая бы большая сила ни вошла на Балканы в качестве руководителя, она будет иметь все шансы на то, чтобы там запутаться»[661]. Именно в это время Гитлер принялся судить конфликтующих Румынию и Венгрию. Сталин подчеркивает, что на Балканах у него четко ограниченные интересы – безопасность Черного моря. В отличие от Гитлера, он не стремится руководить всеми Балканами. Это заявление рассчитано на то, что Гитлер о нем узнает. Но и Черчилль не обидится. СССР не собирается вмешиваться в британско-германскую схватку за Балканы. Деритесь на здоровье.

Записка В. М. Молотова «Берлинский пакт о Тройственном союзе», опубликованная в номере газеты «Правда» от 30 сентября 1940 года. Не позднее 30 сентября 1940. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1161. Л. 66–75]

Сильно отредактированную информацию о беседе с Криппсом Молотов отправил в Берлин для сведения 13 июля. СССР не собирается заигрывать с Великобританией. Но за это СССР желал бы понимания его целей со стороны Германии. Советскому Союзу нужны гарантии, что война не приблизится к его границам, скажем, через Черное море.

Некоторые директивы к берлинской поездке В. М. Молотова. 9 ноября 1940. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1161. Л. 147–155. Автограф В. М. Молотова]

27 сентября между Германией, Италией и Японией был заключен Тройственный пакт. Новое название уже не раздражало Советский Союз, как прежний «Антикоминтерновский пакт». Но отношение советского руководства к пакту было сдержанным, ибо он предусматривал раздел мира на сферы влияния с неясными границами. В Москве опасались, не «задевают» ли эти сферы территорию СССР.

В ноябре к Тройственному пакту присоединились Венгрия и Румыния. 16 октября Германия пригласила в Тройственный пакт Болгарию, но царь Борис предложил отложить это решение, стремясь пока сохранять нейтралитет. Таким образом, Германия все прочнее закреплялась на Балканах, прикрывая свою румынскую нефтяную базу от возможного нападения британцев.

Молотова тревожили и германские действия на северном фланге. Не проконсультировавшись с советской стороной, Германия 22 сентября заключила договор с Финляндией о транзите германских войск. Это уже было покушение на советскую сферу влияния, о котором советское руководство узнало от правительства Финляндии. В октябре германские войска вошли в Румынию, за что СССР тоже не получил компенсацию.

Обсуждение накопившихся разногласий явно назрело. Риббентроп 13 октября направил Сталину письмо, где предложил организовать новую встречу в верхах. Если Сталин не сможет приехать в Берлин сам, то не пора ли Молотову ответить на визиты Риббентропа в Москву?

Сталин и Молотов принялись готовиться к этому визиту, от которого зависело будущее страны и мира. 9 ноября они уединились на даче, чтобы не отвлекала текучка, и составили директивы Молотову, записанные его рукой. Целью поездки становились два пункта: с одной стороны, «разузнать действительные намерения» Германии и ее союзников «в осуществлении плана создания „Новой Европы“, а также „Великого Восточно-Азиатского Пространства“», их границы и характер, «место СССР в этих планах в данный момент и в дальнейшем». С другой – «подготовить первоначальную наметку сферы интересов СССР в Европе, а также в Ближней и Средней Азии, прощупав возможность соглашения» об этом с Германией и Италией, «но не заключать какого-либо соглашения». Нужно попытаться договориться по множеству конкретных вопросов: вывод германских войск из Финляндии, переход Болгарии в советскую сферу влияния с вводом туда сил Красной армии (в обмен на такие же права Германии и Италии на Румынию), обсуждение ситуации вокруг Румынии и Венгрии (поскольку они граничат с СССР), решение «вопроса о Турции» с участием СССР (термин «вопрос», известный как «Восточный вопрос» с XIX века, грозил Турции разделом), нейтралитет Швеции, соблюдение советских интересов на Шпицбергене и свободный проход в Северное море. Можно было обсудить и вопросы дальневосточного урегулирования – заключение Японией почетного мира с Китаем и получение ею контроля над нидерландскими колониями. СССР признавал, что Великобритания должна вернуть подмандатные территории Германии, но в остальном остаться империей, лишь предоставив Индии права доминиона[662].

В. М. Молотова провожают в Берлин. 10 ноября 1940. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1613. Л. 1]

Министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп встречает В. М. Молотова в Берлине. 12 ноября 1940. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1614. Л. 1]

Множество вопросов, с которыми Молотов ехал в Берлин, складывается в целостную мозаику системы безопасности СССР. При успехе этой программы СССР еще дальше отодвигал от своих границ силы возможного нападения – теперь уже очевидно германского, и становился мировым арбитром, который разрешает ко всеобщему удовольствию германо-британские противоречия. Учитывая, что Британия находилась в тяжелой ситуации, от нее требовали лишь «вернуть чужое» и немного уступить национально-освободительной борьбе в Индии, что тоже способствовало бы росту авторитета СССР в мире.

А вот вблизи своих границ СССР выглядел как империалист, продолжая настаивать на своих правах в отношении Финляндии, ставя под угрозу суверенитет Болгарии и Турции. Но это не была политика «захватов ради захватов», претензии СССР были дозированы и определялись военно-стратегическими мотивами, которые были в принципе оборонительными. Сталин и Молотов стремились защитить фланги Красной армии, уязвимые со стороны Балтийского и Черного морей. Эти водные коммуникации и прилегающие к ним страны становятся главным направлением переговоров для Молотова и лакмусовой бумажкой в отношении позиции Гитлера. Готов ли он согласиться на надежные гарантии военной безопасности СССР или под видом глобальных бесед готовится к военной кампании?

В. М. Молотов приветствует почетный караул в Берлине. 12 ноября 1940. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1614. Л. 4]

К поездке Молотова было привлечено мировое внимание, Москва и Берлин публично демонстрировали, что теплым отношениям нипочем ноябрьская погода. Вечером 10 ноября советская делегация во главе с Молотовым отправилась в Берлин с Белорусского вокзала. С ними ехали Шуленбург, его советник фон Вальтер и Шнурре. Когда поезд пересек советскую границу, пассажиры могли увидеть почетный караул, выставленный