Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

вопросом о выходе Сербии к морю, как и первые трещины в Балканском союзе, подтолкнули Турцию прервать мирные переговоры в Лондоне и продолжить войну. В ходе дальнейших боевых действий возник новый кризис, связанный с черногорской осадой Скадара, который по решению мирной конференции был включен в состав Албании. Речь шла о повторном прессинге на Сербию (помогавшей черногорцам под Скадаром) с угрозой отдельной акции против Черногории, если та не прекратит осаду Скадара. После военнодипломатического давления и морской демонстрации европейских держав сербское правительство решило отвести войска из-под Скадара, но черногорский король Никола упорствовал и 22 апреля взял город. Правда, в последний момент он пошел на уступки и 4 мая, когда Австро-Венгрия уже приняла решение о военной интервенции против Черногории, решил передать Скадар великим державам. Конфликт был на время потушен, но границы Албании остались неопределенными — их должны были «провести» Державы{855}.

Попытка интеграции и албанское восстание против сербского государства

Во второй половине 1913 и начале 1914 г. политическая и военная ситуация на границах Албании и Сербии отличалась постоянной напряженностью, являвшейся прямым следствием прошедших военных действий. Сначала в ходе Второй балканской войны в русле болгаро-албанских переговоров и подпитанные Веной начались широкие приготовления к вооруженному мятежу против Сербии в пограничных районах Македонии и Косова{856}. Болгарские власти рассчитывали, что бунт албанцев может спровоцировать восстание в Македонии, которая при случае присоединилась бы к Болгарии, откорректировав албанские границы за счет Сербии. Поскольку в ходе войны около 20 тысяч албанцев бежали из Косово и Метохии в Албанию, временное албанское правительство стремилось использовать их недовольство и организовать восстание, заставив сербские войска оставить албанскую территорию до линии разграничения{857}.

В сентябре 1913 г. около 10 тысяч албанцев напали на территории, которые решениями конференции в Лондоне передавались Сербии, после чего сербское правительство отказалось выполнять ее постановления об уходе сербов из контролируемых ими зон на территории Албании. Организация восстания была доверена албанским вождям из Косова — Байраму Цурии, Исе Болетинацу, Ризе-бегу Круезии. Есад-паша Топтани отказался присоединиться к восстанию и сообщил о его целях сербскому правительству. В ходе восстания были захвачены Дебар, Охрид, Струга и окрестности Гостивара. Одновременно, другая группа албанцев заняла Джаковицу и осадила Призрен. Но уже в начале октября последовал контрудар усиленных сербских частей, которые вытеснили албанские отряды с занятых территорий. Захват сербами стратегических точек на албанской территории и изгнание повстанцев стали поводом для новой кампании Австро-Венгрии против Сербии{858}.

Албанское восстание в сентябре 1913 г. было проявлением ирредентистского движения за присоединение Косово, Метохии, западной Македонии и восточных областей Черногории к Албании. Кроме того, оно использовалось албанским правительством в Валлоне для демонстрации готовности бороться за единую территориально и этнически Албанию, в соответствии с взглядами главных деятелей албанского возрождения{859}. Сербскому государству не удалось интегрировать новоприсоединенные области, и оно столкнулось с новой военной опасностью.

Общественные противоречия

Между сербами и албанцами существовали значительные различия в менталитете и взглядах на мир, хотя и присутствовали некоторые общие черты в образе жизни. Албанское общество по своей сути представляло племенную автаркию, в которой господствовали особые законы, имевшие глубокие корни в традиционном праве и повсеместно распространенном обычае кровной мести. Сербский же социум, хотя и находился в самом начале движения по европейскому пути развития, значительно отличался от албанского, прежде всего, благодаря государственной организации, которая постепенно и с тяжкими муками, пыталась принять очертания современной европейской структуры. Привыкшее к напряженности в отношениях с центральной властью Османской империи, албанское население воспринимало государство как институт, враждебный личным свободам и племенному образу жизни, ощущая его как нечто чуждое и неприемлемое{860}. В отличие от албанцев, сербы, на протяжении почти векового государственного развития, смогли в значительной мере отойти от такого понимания государственности.

Таким образом, само расширение сербской государственности на территории, в значительной степени населенные албанцами, несло в себе ростки нового конфликта в виде албанского сопротивления государственной власти, пусть и новой для них. Тем самым, неприятие институтов современного государства постепенно принимало в сознании албанцев черты вражды по отношению к Сербии. Кроме того, албанцы, как народ, имевший многовековой опыт жизни в чужом государстве, нелегко принимали новую «иностранную» власть и общество, где господствовали законы и обычаи, чуждые албанскому народу и его менталитету. Кроме того, сложные экономические условия на территориях, населенных албанцами, скудная экономическая база, тяжелые условия жизни, радикально влияли как на межэтнические отношения, создавая напряженность, на восприятие албанцами сербского, а затем и югославского государства{861}.

Почти полувековое противостояние албанцев и сербов — со времени Великого восточного кризиса до начала Первой мировой войны — показало всю остроту и глубину противоречий между ними, крайнее противопоставление интересов и политических программ, идей и концепций, а, кроме того, и высокую степень вмешательства великих держав в данную ситуацию, в соответствии с текущим раскладом политических, военных и экономических обстоятельств в регионе. Проблема взаимоотношений осталась нерешенной, получив с формированием Королевства Югославии и в изменившихся политических и дипломатических условиях новый облик и новые измерения. Хотя с созданием Югославии появились важные предпосылки для интеграции земель, населенных албанцами, в новый государственный организм, и кроме того, стало возможным урегулировать межгосударственные отношения с Албанией, нерешенность старых проблем, которые годами обременяли отношения сербов и албанцев, угрожала миру на Балканах и после Первой мировой войны.

Перевод М.Л. Ямбаева

Румыния во Второй балканской войне

В.Н. Виноградов

26 сентября (9 октября) 1912 г. вооруженным выступлением Черногории против Турции началась Первая балканская война. Болгария, Греция, Сербия — союзники Черногории по Балканскому союзу — открыли боевые действия несколькими днями позже.

Но уже 26 сентября (9 октября) 1912 г. Румыния объявила нейтралитет, что было встречено с пониманием и одобрением как соседями, так и великими державами. Страна географически занимала особое положение, она не граничила с македонскими землями, к освобождению которых и разделу между собой стремились члены Балканского союза.

Территориальные притязания Румынии могли касаться только соседей, в первую очередь Болгарии. А сие означало многое. Война из освободительной в случае ее вмешательства превратилась бы в междоусобную, что грозило распадом балканской коалиции. Знаком одобрения провозглашенного нейтралитета со стороны Петербурга явился визит в Бухарест великого князя Николая Михайловича, вручившего королю Карлу фельдмаршальский жезл в ознаменование его заслуг в ходе войны обеих стран против Турции в 1877–1878 гг. Произошел редчайший случай: жезл вручался по сути дела не за победу в прошлой войне, а за уклонение от участия в той, что тогда происходила.

После