Жизнь – что простокваша - Антонина Шнайдер-Стремякова

– А мне кажется, не подходим.

– Почему? – огорчилась она.

– Разные мы. Что немец, хорошо… Но… он каждую копейку считать будет, жену во всём ограничивать. Скучно и нудно это!

– А мне хорошим хозяином кажется.

– Возможно, только не лёг он мне на душу…

Школа № 49

Жаркий воскресный день, пронзительно тихо. На улицах лениво расхаживают одинокие прохожие – город отдыхает у Оби. Барак опустел, одна я сижу за учебниками в прохладной келье тёти Ани.

К вечеру двери барачных комнат начали поскрипывать: люди возвращались к своим спальным местам. Вернулась и семья Изы, с нею – друг Бори, живший недалеко в двухкомнатной хрущёвке на втором этаже. Посидели, поговорили. Борис вышел его проводить, спросил, не подскажет ли, кто согласен взять на квартиру девушку.

– Интересно, и что за девушку? – засмеялся друг.

– Сестру Изы. Уволилась в деревне – в городе жить собирается.

– Слушай, – обратился тот к жене, – надо выручать. Может, какое-то время у нас поживёт?

– Можно – зал пустой. Пусть спит на диване, – рассудила она.

– Так что – по рукам? – выбросил руку Борис.

– Конечно.

– И когда можно будет перебраться?

– Да хоть завтра!

– Завтра к вечеру чемодан и перенесу.

Оставалась проблема с пропиской: в барак нельзя было, к хозяевам тоже. Сумела Иза прописать меня в какое-то общежитие через свою знакомую.

Заведующий отделом образования глянул на запись в трудовой книжке и спросил для большей убедительности:

– Значит, работа завуча вам знакома?

– Не очень, но знакома.

– Почему – не очень?

– Год всего работала.

– Но у вас характеристика отличная!

– Старалась…

– Почему решили перебраться в город?

– К сестре поближе.

– И давно она в городе?

– Десять уже.

– Замужем?

– Да, двое детей.

– Жить у неё будете?

– Нет, у них негде: в барачной комнатушке живут.

– У нас квартир нет.

– Я уже нашла угол недалеко от сестры – у знакомых.

– Семья есть?

– Нет ещё.

– Какие на этот счёт планы?

– Никаких пока.

– Жизнь есть жизнь. Выйдете замуж – обещать квартиру не могу: очередников много.

– Встану и я на очередь – пусть движется, когда-нибудь получу.

– В перспективе – да, но не скоро. У нас в завучах нехватка. Может, всё же согласитесь?

– Не хотелось бы чувствовать себя первоклассницей, боюсь: специфику городских школ не знаю, – честно призналась я.

– Странно, все претендуют на высокие должности, а вы отказываетесь.

– Хотелось бы рядовой начать – город всё-таки.

– Хорошо, только взять придётся тогда ещё и часы немецкого.

– Согласна.

Солидный, опытный коллектив насчитывал не менее пятидесяти человек. Директриса школы, невысокая женщина средних лет, обещала радостную перспективу: в течение года комнату в новом заводском общежитии.

Городские дети отличались от совестливых деревенских большей раскованностью, но особыми знаниями и начитанностью не удивляли. В классе выделялся Трумбов, в третий раз оставшийся на повторное обучение. Как старожил, он держался так, будто не он присоединялся к классу, а класс к нему.

Красивый, рослый, с богатой пышной светлой шевелюрой, он в первый же день образовал группу неповиновения, так что его, кумира слабохарактерных, предстояло сделать воплощением добрых дел и поступков.

Хотелось сдружить детей, но как?.. К предложению коллективно ходить в кино с последующим обсуждением группа Трумбова отнеслась насмешливо. «Как подчинить их?» – размышляла я, видя, что деловые сборы со всевозможными отчётами и сообщениями их не интересуют.

Школа № 49, Барнаул, 1963

– А что, если всем вместе куда-нибудь сходить? – закинула я однажды удочку.

– А куда? – исподлобья насторожился Трумбов.

– Не знаю, предлагайте.

– Куда хотим мы, не захотите вы.

– И куда же вы хотите?

– На каток, например.

– Отличная идея! Я согласна.

– Ура-а! – обрадовался Трумбов со товарищи.

– А как быть тем, кто кататься не может? Я, например, даже стоять на коньках не умею, – озадачила Рита.

– Ия тоже, ия, – послышались голоса.

– Вот видите – многие не умеют, – подытожила расстроенная Рита.

– Будем учиться, я – вместе с вами.

– И вы-ы не умеете? – протянул Трумбов.

– Первый раз на коньки встану.

– Зачем ходить, если кататься не умеете? – недоумевал он.

– Класс сдружить хочется, – и покосилась. – Может, кто согласится учителем быть….

– И не стыдно будет падать?

– Нисколько – все падают, когда учатся.

Вылазку решили сделать в выходной день. Всю неделю подбирали костюмы – коньки можно было взять напрокат. Собрались в воскресенье во дворе школы и на трамвае отправились в городской парк. Пока те, кто не умел кататься, стояли в очереди за коньками, другие носились по ледяным дорожкам на собственных.

Мальчишки думали, что я их разыгрываю, затем долго смеялись над неуклюжестью учительницы; вместе с ними смеялась и я. Коротышка Провст, высокий Гильгенсберг и Трумбов, скользившие легко и красиво, согласились учить «неумех», но, тормозившие их энергию, они вскоре им надоели. «Неумехи» – среди них я – смешно корячились теперь одни, взявшись за руки.

Весной, в конце учебного года, детям захотелось в загородный бор. Посидели у костра и после обеда вышли из леса.

Беззаботно и мирно беседуя друг с другом, мы медленно двигались к городу по железнодорожной насыпи. Неожиданно подбежала напуганная Рита:

– Там, на опушке, какие-то дяденьки отобрали у мужчины велосипед!

– И авоську с яблоками, смотрите! – вытянул пальчик маленький Саша.

Вдали, на насыпи, возились над человеком.

– Они его избили и отошли. Видите? – всматривался Провст.

– Может, убили? – и Рита пожаловалась, что ей страшно.

Дети сгрудились вокруг меня.

– Человеку помощь требуется! Никто не знает, где поблизости телефон? – обратилась я к детям.

– Раньше он на той будке висел, – сообщил всезнающий Трумбов, – сейчас его там уже нет.

Двадцать шесть детей испуганно смотрели в сторону леса. Пятеро, облепив велосипед, двинулись в нашу сторону, а пострадавший зашевелился, поднялся и направился в противоположную.

– Я боюсь, – повторила Рита, – они нас догоняют!

– Нас много – нечего бояться!

– Они взрослые и сильные, давайте убежим, – и маленький Саша бросился бежать.

– Стой, Саша! – крикнула я. – Нам вместе держаться надо, защищать друг друга. К тому же, убегать – всегда унизительно.

Маленький Саша спустился с насыпи, подбежал к росшей внизу иве, сломал несколько прутиков и один, самый длинный, протянул мне:

– Возьмите – мало ли чего!

– Пусть девчонки пойдут вперёд, а мы сзади, – решил Трумбов. – В случае чего – защитим. Они нас догонят, а мы под каким-нибудь предлогом задержим их.

– Хорошая мысль, – и мы начали группироваться.

– Говорят, Трумбов плохой. Неправда, он хороший, – от добрых слов Светы лицо его зарделось.

– В походах люди узнаются лучше.

Девочки двинулись вперёд, мальчишки – вслед.

– Там Трумбова бьют! – подбежал