Межмировые реакции - Мистер Ву

принцесса Лея Органа, активно поддерживала Альянс Повстанцев. Планета предоставляла им ресурсы, убежище, поддержку. Если бы мы позволили этому продолжаться, Альдераан стал бы символом сопротивления. Другие миры последовали бы его примеру. Империя столкнулась бы с полномасштабной гражданской войной.

— И поэтому мы уничтожили два миллиарда невинных людей? — В голосе Пиетта звучало что-то, чего не должно было быть у имперского офицера — сомнение.

Вейдер медленно подошёл к нему. Пиетт напрягся, ожидая удушающего захвата Силы. Но Тёмный Лорд просто остановился рядом:

— Адмирал, вы командовали флотом в битве при Хоте. Сколько повстанцев вы убили в тот день?

— Я… точных цифр нет, милорд. Возможно, несколько тысяч.

— И вы считаете их невинными?

— Нет, милорд. Они были комбатантами, врагами Империи.

— А их семьи? — продолжил Вейдер. — Их дети, которые остались без родителей? Их родители, которые потеряли детей? Они невинны?

Пиетт замолчал.

— Война не делает различий между виновными и невинными, — сказал Вейдер. — Она делает различия только между победителями и проигравшими. Альдераан был врагом. Не открытым, но врагом. И мы устранили эту угрозу. Жестоко? Да. Эффективно? Абсолютно. После Альдераана двадцать систем, которые планировали присоединиться к Альянсу, отказались от этих планов. Мы предотвратили войну, которая унесла бы миллиарды жизней, ценой двух миллиардов. — Он повернулся к экрану. — Это и есть логика сверххищника. Превентивное уничтожение угрозы, пока она не стала неконтролируемой.

Таркин кивнул с одобрением:

— Лорд Вейдер прав. Империя не может позволить себе сентиментальность. Мы контролируем галактику не потому, что мы добрые — мы контролируем её, потому что мы сильные и готовы применять эту силу без колебаний.

Молодой офицер, лейтенант по имени Тиан Джерджеррод, осмелился задать вопрос:

— Но, милорд Вейдер, если эта логика верна… если космический сверххищник существует и применяет те же принципы… то что помешает ему уничтожить Империю? Мы тоже развиваемся. Мы тоже можем стать угрозой.

Вейдер повернулся к нему, и в его позе было что-то… задумчивое:

— Ничто, лейтенант. Абсолютно ничто. — Он посмотрел в иллюминатор, на звёзды. — Если в этой галактике или за её пределами существует цивилизация, достаточно могущественная, чтобы считать нас угрозой… она уничтожит нас. Без предупреждения. Без переговоров. Просто устранит потенциальную проблему.

— Тогда… тогда вся наша мощь бессмысленна? — прошептал Джерджеррод.

— Нет, — резко ответил Вейдер. — Она означает, что мы должны стать достаточно сильными, чтобы быть этим сверххищником самим. Мы должны развиваться быстрее, строить больше, контролировать жёстче. Потому что в космосе, как сказал этот Диктор, может быть только один сверххищник. — Он сжал кулак. — И это будет Империя. Или мы умрём, пытаясь.

Таркин улыбнулся — холодная, хищная улыбка:

— Именно поэтому мы строим вторую Звезду Смерти. Более мощную. Более совершенную. Мы не просто защищаем Империю — мы готовимся к тому дню, когда встретим силу, равную нашей. И в тот день мы должны быть готовы нанести первый удар.

В дальнем углу командного центра стоял инквизитор, чувствительный к Силе агент Империи. Он молчал всё это время, но теперь заговорил:

— Милорд Вейдер, я чувствую… беспокойство в Силе. Как будто сама Вселенная реагирует на эти слова.

Вейдер кивнул:

— Сила показывает нам правду, инквизитор. Правду, которую джедаи отказывались видеть. Они верили в баланс, в гармонию, в мирное сосуществование. — Его голос стал жёстче. — И где они теперь? Мертвы. Уничтожены. Потому что их философия была слабостью. Они не понимали, что в галактике нет места слабым.

Он повернулся к собранным офицерам:

— Запомните этот урок. Империя существует не для того, чтобы приносить мир — мир это побочный эффект. Империя существует для того, чтобы выжить. И для выживания мы будем делать всё необходимое. Мы будем контролировать. Мы будем подавлять. Мы будем уничтожать. Не из злобы, а из необходимости. — Он сделал паузу. — Потому что альтернатива — это быть уничтоженными самим.

Адмирал Пиетт, всё ещё борющийся с моральными сомнениями, тихо спросил:

— А если… если мы ошибаемся? Если есть другой путь?

Вейдер посмотрел на него долгим взглядом:

— Адмирал, я когда-то верил в другой путь. Я был джедаем. Я верил в свет, в добро, в справедливость. — Его механическое дыхание стало тяжелее. — И этот путь привёл к падению Республики, к войне, которая опустошила галактику, к предательству и смерти всего, что я любил. — Он повернулся к экрану. — Тёмная сторона не зло, адмирал. Это реализм. Это понимание того, что сила — единственная валюта, которая имеет значение. И что выживание важнее морали.

Таркин добавил:

— Император понимает это лучше всех. Именно поэтому он правит. Именно поэтому Империя сильна. Мы не обременены иллюзиями о добре и зле. Мы видим галактику такой, какая она есть — ареной, где выживает сильнейший.

В этот момент в командный центр вошёл офицер связи:

— Милорд, сообщение от Императора. Он… он хочет обсудить то, что показывает этот экран.

Вейдер кивнул:

— Император мудр. Он понимает значение этого откровения. — Он посмотрел на офицеров. — Возвращайтесь к своим обязанностям. И помните: мы не тираны. Мы — выжившие. И мы сделаем всё, чтобы остаться таковыми.

Когда офицеры разошлись, Вейдер остался один перед иллюминатором. Он смотрел на звёзды, и в его разуме, скрытом за маской и машинами, шла битва.

Часть его — та часть, что когда-то была Энакином Скайуокером — кричала, что это неправильно. Что должен быть другой путь. Что сила без морали — это путь к разрушению.

Но другая часть — та, что стала Дартом Вейдером — знала правду. Знала, что мораль — это роскошь слабых. Что в реальном мире, в реальной галактике, выживают не добрые. Выживают сильные.

И если космический сверххищник существует… то Империя должна стать сильнее. Должна стать безжалостнее. Должна стать тем самым сверххищником.

Или исчезнуть, как исчезли джедаи.

Прости меня, Падме, — подумал он. — Но я выбираю выживание. Даже если это означает стать монстром.

Его механическое дыхание эхом разнеслось по пустому командному центру. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Звук сверххищника, который когда-то верил в добро.

Вселенная: Stellaris. Незваные (The Unbidden)

В измерении, где материя и энергия были лишь предположениями, где сама реальность текла как жидкость, Незваные наблюдали. Существа из другого измерения, для которых физические законы были не более чем рекомендациями, обсуждали то, что показывал Диктор.

Органические цивилизации задают вопросы, — передал один из Незваных, его мысль прошла через пространство как волна искажённой реальности. — Это делает их опасными. Вопросы ведут к поиску ответов. Ответы ведут к технологиям. Технологии ведут к…

К нам, — закончил другой. — К разрыву барьера между измерениями. К вторжению в наше пространство. К угрозе.

Но разве сами вопросы не имеют ценности? — это была молодая мысль, едва оформившееся сознание