Миссия Бога - Кристофер Райт

Итак, если первый библейский пример искупления дан в исходе и если Божьи искупительные цели – это сердце Божьей миссии, то что это говорит нам о миссии и нашем участии в ней? В свете вышеизложенного напрашивается только один вывод: исход – это не только модель искупления, но и событие, которое формирует наше представление о миссии. А это означает, что наша миссия не может ограничиваться одним каким-то измерением (духовным или социальным), но должна включать все стороны жизни человека, как это показано в избавлении Богом Израиля. Также это значит, что наши мотивы для совершения миссии будут находиться в согласии с мотивами и целями Бога, заявленными в истории исхода. В начале книги я уже показал, что наша миссия должна быть продолжением Божьей миссии. Миссия Бога ясно представлена и неоднократно подчеркнута на протяжении всего повествования об исходе. Вся история направляется и движется согласно Божьему плану.

Есть две крайности в толковании, когда нарушается целостность миссиональной герменевтики исхода. Одни концентрируются на духовном значении рассказа об исходе и отодвигают на второй план политическое, экономическое и социальное измерения. Другие так подчеркивают последние три, что совсем упускают из виду первое. В своей последующей критике этих подходов я не собираюсь занимать чью-то сторону и доказывать, кто прав, а кто ошибается. И у одного, и у другого подхода есть сильные стороны, которые могут заручиться серьезной библейской поддержкой. Моя же цель – показать, что любой однобокий подход упускает что-то важное из виду и становится несбалансированным, не отражающим полностью библейскую миссиологическую позицию. Оба подхода можно обвинить в разделении на части того, что Бог объединил в одно целое. Рассказ утратит свою силу, если мы упустим какую-то его часть.

Узко-духовное толкование

Сторонники данного подхода уделяют особое внимание новозаветному использованию истории исхода для пояснения значения смерти Христа ради верующих. Здесь их не в чем упрекнуть, ведь исход действительно один из новозаветных образов, поясняющих распятие. Однако авторы Евангелий обращались к истории исхода не только в контексте распятия, но и описывая жизнь, служение и учение Иисуса.[243]

Проблема в том, что в популярных проповедях, где подчеркивается духовное и христоцентричное значения исхода, упускается из вида или полностью игнорируется историческая реальность изначального события в истории Израиля – фактическое избавление от реальной земной несправедливости, насилия и угнетения.

Логика здесь простая (это я хорошо запомнил в воскресной школе, где особое внимание уделялось библейским и церковным основам, за что я очень признателен моим учителям):

• в событиях исхода Бог избавил Израиль от египетского рабства;

• через крест Христа Бог избавляет нас от рабства греха.

Таким образом, замечательная духовная истина об избавлении от греха стала «истинным значением» изначальной ветхозаветной истории. Суть исхода в избавлении. Но мы знаем, что «истинное» избавление носит духовный характер, и все люди нуждаются в избавлении от рабства греха. Мы также знаем, что единственное место, где мы можем его получить, – это крест. Таким образом, одно (исход) указывает на другое – крест. С точки зрения типологии исход – это тип креста. Исход – это тень, указывающая на великую искупительную работу Бога.

Применительно для миссии это означает следующее: если рассказ об исходе и имеет какое-то миссиологическое значение, то оно заключается в повелении проповедовать евангелие. Ибо только через евангелизацию мы можем помочь человеку избавиться от рабства греха – глубинной проблемы, которая в основе своей духовная. Удивительная история призвания Моисея также может послужить своего рода моделью: как Бог послал Моисея с радостной вестью к израильтянам, что он собирается избавить их от египетского рабства, так и нас Бог посылает к людям с благой вестью о том, как они могут получить избавление от власти греха.

У меня нет совершенно никаких сомнений в истинности подобного толкования. Я не могу отрицать наличие типологических связей между ключевыми ветхозаветными событиями (такими как исход) и их новозаветным исполнением в Иисусе Христе. Нет никаких сомнений, что Новый Завет связывает крест с исходом и предшествующими ему событиями (особенно Пасхой). Я также признаю (как и Ветхий Завет, о чем скажу далее), что глубочайшая человеческая проблема – это грех, и говорить о любого рода избавлении совершенно бессмысленно, если не решается основная потребность. И, конечно, я всем сердцем верю, что крест Христов – это единственное и окончательное решение проблемы греха, и наша задача донести эту благую весть всем людям. Все вышеперечисленное я признаю и исповедую с радостью.

Я не могу вполне разделять этот подход с таким взглядом на миссию не из-за того, что в нем что-то неверно (для меня это законные библейские основания), а из-за того, что он не отражает полной картины. Я не говорю, что такой подход совершенно небиблейский, скорее – не вполне библейский. Сейчас я поясню почему.

Чей грех? Во-первых, очевидны явные несоответствия в параллелях, которые проводят между исходом и крестом, по крайней мере, в популярном изложении. Быть искупленным от собственного греха не вполне соответствует историческому опыту избавления израильтян от рабства. Исход определенно не избавлял израильтян от собственных грехов. В Ветхом Завете избавление от гнева Божьего по причине собственных грехов – это возвращение из плена. И совершенно очевидно, что Израиль оказался в вавилонском плену в результате гнева Божьего из-за отступничества израильтян на протяжении нескольких поколений. Также и пророки рассматривали возвращение из плена не просто как избавление из Вавилона, но как прощение грехов. Нет даже намека на то, что страдания Израиля в Египте – это результат Божьего гнева за их отступничество. Таким образом, исход действительно стал избавлением от греха, но не греха самих израильтян, а греха тех, кто угнетал их.

Исход был победой Яхве над внешними силами, несущими зло, несправедливость, насилие и смерть. Бог вывел свой народ и избавил его от власти поработителей.

Я не имею в виду, что сами израильтяне не были грешниками, нуждающимися в Божьей милости, как и остальные люди. Последующее описание их поведения в пустыне служит несомненным доказательством этого. Так же как оно служит доказательством бесконечного Божьего терпения и всепрощающей милости по отношению к их греховным делам и непокорности. И система жертвоприношений действительно была рассчитана на то, чтобы совладать с реальностью греха народа Божьего и обеспечить возможность искупления. Суть в том, что искупление и прощение чьего-либо греха не было смыслом освободительного исхода. Это было скорее избавлением от внешнего зла (а также от порождаемого им страдания и несправедливости) через сокрушительный удар, нанесенный силам зла, и бесповоротным устранением господства