Белые командиры Гражданской войны - Алексей Васильевич Шишов

корниловец» генерал-лейтенант А. И. Деникин. Его министр-председатель А. Ф. Керенский опасался особо, больше других глав фронтов, благодаря тревожным донесениям комиссаров Временного правительства.

Деникин и начальник фронтового штаба генерал-майор С. Л. Марков (бывший начальник штаба деникинской 4-й «Железной» стрелковой дивизии) в Бердичеве были арестованы первыми. Из Бердичева их, счастливо избежавших самосуда уличной толпой, отправили в тюрьму, в город Быхов, где генералы-корниловцы оказались под следствием.

Пребывание в бывшей быховской женской гимназии, превращенной в военную тюрьму, не затянулось. Все изменил Октябрь 17-го года. Временное правительство пало. Советская власть к корниловцам испытывала только классовую ненависть. Россия стояла на пороге Гражданской войны, и тюрьма в Быхове быстро опустела благодаря тем, кто ее охранял.

Марков был в числе последних «быховских узников», которые в одиночку разными путями отправились на Дон. Переодевшись на квартире коменданта тюрьмы подполковника Эрхардта, получил там фальшивые документы, изготовленные в штабе 1-го Польского корпуса легионеров, которым командовал генерал-лейтенант Ю. Р. Довбор-Мусницкий. По этим документам Сергей Леонидович стал солдатом, уволенным со службы и едущим домой. «Громогласный, артистический Марков удачно вырядился в солдата и сразу начал отлично изображать „сознательного товарища“».

Путь на Дон лежал для него через Киев. День прибытия корниловца С. Л. Маркова в донскую столицу город Новочеркасск – 24 декабря 1917 года стал считаться первым днем его службы в Добровольческой армии.

В Белом движении Марков был уже узнаваемой фигурой благодаря участию в «корниловском мятеже». Не случайно на одной из встреч с Алексеевым и Корниловым донской атаман сказал организаторам Добровольческой армии:

«„…Имена генералов Корнилова, Деникина, Лукомского и Маркова настолько для массы связаны со страхом контрреволюции, что я рекомендовал бы вам обоим и приезжавшему генералу Маркову пока активно не выступать; было бы даже лучше, если бы временно уехали из пределов Дона“.

После этого генерал Каледин добавил:

– Я отнюдь не настаиваю, чтобы вы уезжали с Дона. Если вас это устраивает, то оставайтесь, и вы будите гостями донского казачества…»

«Быховские узники» А. И. Деникин и С. Л. Марков, пока оставшись без конкретных должностей в алексеевской военной организации, уехали налаживать связи, прежде всего, с местными военными людьми по духу корниловцами, в столицу Кубанского казачьего войска город Екатеринодар, две недели пробыв в станице Славянской. Но уже вскоре им суждено было возвратиться назад, в Новочеркасск.

В Новочеркасске Маркову вместе со своим однополчанином по «Железной» дивизии командиром Георгиевского батальона охраны Ставки, ставшим командиром роты добровольцев Николаем Тимановским случилось быть шафером на свадьбе своего бывшего командира А. И. Деникина с Ксенией Чиж. Венчание в день Рождества 1918 года проходило в небольшой церкви на окраине города.

Перед обнародованием целей белой Добровольческой армии на совещании генералитета (Корнилов, Алексеев, Лукомский, Деникин, Романовский и Марков) была выработана задача дня: создать мощную вооруженную силу Белого движения, «чтобы этим путем остановить потоп, заливающий» казачьи области Юга России «с севера». Марков к тому времени, как опытный штабист-оперативник, фактически исполнял обязанности начальника штаба командующего войсками Добровольческой армии, которая еще только зарождалась.

В последних числах января красные овладели Батайском, расположенным напротив Ростова, на левом берегу Дона. Оттуда после жестокого боя был выбит сводный отряд добровольцев генерала С. Л. Маркова. Силы сторон оказались явно неравными, да и к тому же белым приходилось беречь патроны, подвоза которых не было.

Тот проигранный бой под Батайском показал умелое командование отрядом и личную храбрость генерал-лейтенанта Маркова, бывшего начальника двух фронтовых штабов мировой войны. Его новое назначение не заставило долго ждать. Случилось это после выхода белой армии из Ростова-на-Дону в 1-й Кубанский «Ледяной» поход.

В большой задонской станице Ольгинской Добровольческая армия за четыре дня отдыха прошла реорганизацию. Ее пехота сводилась в три полка (Офицерский, Партизанский и Корниловский ударный), которые по численности равнялись разве что батальону по штатам военного 1914 года. Генерал Л. Г. Корнилов на военном совете сказал:

– Белая армия должна иметь стройность. Как старая русская армия. Организационную неразбериху мы оставим красным…

Офицерским полком силой в 570 штыков (!) командовал генерал-лейтенант С. Л. Марков, бывший начальник штаба фронта. Он был сформирован из понесших в последних боях тяжелые потери 1-го, 2-го и 3-го Офицерских батальонов, Военно-морской роты, дивизиона смерти Кавказской кавалерийской дивизии, ставшего пешим, части 3-й Киевской школы прапорщиков, Ростовской офицерской роты. Командира полка радовало то, что почти все его подчиненные были фронтовиками, а большая часть – офицерами военного времени. В их боевой закалке сомневаться не приходилось.

1-й Офицерский полк белых добровольцев имел свои отличительные цвета – черный и белый. Черный цвет означал «Смерть за Родину», белый – «Воскресение России». Эти цвета в скором времени станут отличительными чертами Марковской дивизии Добровольческой армии.

Реорганизация Добровольческой армии лишний раз продемонстрировала силу воли ее командующего. Причин для недовольства Корниловым в этом случае виделось немало. Командиры отдельных батальонов переходили на положение ротных, многие ротные – на положение командиров взводов. Однако понижение в должности многих начальников протеста не вызвало, поскольку офицеры-добровольцы были людьми воинского долга.

Генерал-майор С. Л. Марков, став полковым командиром, так высказался по поводу понижения командиров, обратившись первый раз к собравшимся воедино офицерским батальонам:

«– Не много же вас здесь. По правде говоря, из трехсоттысячного офицерского корпуса я ожидал увидеть больше. Но не огорчайтесь. Я глубоко убежден, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела. Не спрашивайте меня, куда и зачем мы идем, а то все равно скажу, что идем к черту за „синей птицей“! Теперь скажу только, что приказом командующего армией, имя которого хорошо известно всей России, я назначен командиром 1-го Офицерского полка, который сводится из ваших трех батальонов и из роты моряков, хорошо известной нам по боям под Батайском. Командиры батальонов переходят на положение ротных командиров; но и тут, господа, не огорчайтесь. Ведь и я с должности начальника штаба фронта фактически перешел на батальон…

Штаб мой будет состоять из меня, моего помощника полковника Тимановского и доктора Родичева, он же и казначей…

Вижу, что у многих нет погон. Чтобы завтра же надели. Сделайте хотя бы из юбок ваших хозяек».

Офицерский (Сводно-Офицерский) полк первоначально состоял из 4 рот и команды связи и подрывников при 13 пулеметах. В середине марта в его состав влили Особый Юнкерский батальон, который стал 5-й и 6-й ротами. Он начал 1-й Кубанский «Ледяной» поход с частями усиления в составе 1320 человек, под Екатеринодаром в его составе числилось 800 бойцов, после штурма города – 400 офицеров (по 40—100 человек в ротах). Во время похода в него влилось несколько сот кубанцев, и марковский полк перестал быть чисто офицерским.

Во время отдыха в станице Ольгинской состоялся Военный совет армии, который обсудил дальнейшие планы. В