Семья волшебников. Том 4 - Александр Валентинович Рудазов

– Впрочем, мне пора, – засобирался гость. – Спасибо за историю.

– Ты обещал тоже рассказать что-то интересное, – напомнил Дегатти-сэнсей.

– Да, кое-что. Птичка принесла мне на хвосте, что Садовод покинул свой садик. Скрылся из-под навязанной ему опеки.

– Это мы знаем, – сказал Дегатти-сэнсей. – Он к нам наведывался.

– Я ему та-а-ак засветила!.. – похвасталась Астрид-тян. – Но он убежал. Трус.

– Да?.. – изумился гость. – А говорите, что история закончена…

– Я этого не говорил. Ты сам так решил, даже не дав мне закончить.

– И в самом деле… Не узнаю себя в последнее время. Что ж, я лишь хотел сказать, что есть определенные причины думать, что восстанавливать цветник он начнет с тех, кто его разорил.

– Спасибо за предупреждение, но мы и сами так думали, – хмыкнул Дегатти-сэнсей. – Мы держим ухо востро, не сомневайся. Второй раз он нас на удочку не поймает, а если просто заявится свести счеты… посмотрим, на что он способен без своего садика.

– О, он не из таких, – покачал головой гость. – Сейчас, когда у него нет сил, он будет действовать наверняка. Постарается выловить вас по одному. Едва ли вы даже узнаете о его присутствии в своей жизни до его первого удара.

– Дом в печатях, мы носим обереги, а Клеверный Ансамбль защищает весь ученый совет, – пожал плечами Дегатти-сэнсей. – Что еще мы можем сделать?

– Решить вопрос окончательно, быть может? – улыбнулся гость. – Мне просто интересно, не планируешь ли ты чего-нибудь этакого?

Дегатти-сэнсей и Лахджа-сан молча на него воззрились. Ни слова не произнесли, но глаза гостя хитро засверкали, а улыбка стала еще шире.

– Понял-понял, больше вопросов не задаю, – закивал он. – Конечно, такие вещи любят тишину. Но я надеюсь, что ты навестишь мое заведение, когда все закончится… если жив останешься.

– Умеешь подбодрить, – слабо улыбнулся Дегатти-сэнсей. – Корчмарь, ты, может, знаешь, где искать Садовода?

– Там, откуда его не достать, – хмыкнул гость. – В свое время он укрылся от целой орды жаждущих мести бушуков, так что вам ловить нечего.

– Ну и в итоге ты ничего полезного не рассказал, – отхлебнула зеленого чая Лахджа-сан. – А разговоров-то было.

– Нет, есть еще кое-что, – произнес гость. – Мелочь, но вам может оказаться полезным. Сейчас я расскажу… однако мне кажется, что мы уже довольно злоупотребили временем Комацу-сана. Благодарю вас от всей души, маэстро, буду чрезвычайно рад однажды увидеться снова.

И он посмотрел на Комацу так тепло и доброжелательно, что тот сразу понял – вот теперь стоит уйти, причем как можно быстрее.

– Я не отниму у вас много времени, байка совсем коротенькая, – еще услышал он за спиной.

Охота на сурдита

16921 год до Н. Э., Паргорон, Башня Душ.

Мараул, Дворк и Каген сидели за огромным столом и смотрели друг на друга. Последние из сыновей Мазеда, последние из тех, кто не был рожден, а вышел из зеркала. Еще несколько недель назад их было пятеро, теперь осталось трое. Зедан и Измиор, второй и четвертый в пятерке Первородных, отправились на Кровавый Пляж.

Вина за их гибель лежит на ворах и предателях из вымерших народов. Нактархим, сурдит и ла-ционне, Ноготь, Мышца и Кровь Древнейшего вторглись в Банк Душ прямо посреди боевых действий и едва не послужили концом всего Паргорона. Пока войска и большая часть демолордов сражались с Сальваном, пока крушили дворцы богов, Фар’Дуватхим, Сорокопут и Террор нанесли подлый удар в спину.

Террор убит. Его комплекс, искусственная металлическая оболочка, разрушена, а оживлявшую ее кровь выпил Вестник Резни, тесак молодого демолорда Янгфанхофена. Этот героический гохеррим…

– Корчмарь, а можно пропустить ту часть, где ты восхваляешь самого себя?

– Да я даже начать-то не успел!

Фар’Дуватхим заключен в Хиард. Его отдали вместо взятого в плен Джулдабедана, и последний нактархим был сброшен в бездонную темницу богов, где и просидит до конца времен.

И только Сорокопут остался жив, на свободе, да еще и с наваром! Коварный мерзавец в последний момент предал остальных заговорщиков, вырвал из Банка Душ свой вклад и скрылся в круговерти миров.

Именно по этому поводу и собрались сейчас за столом бушуки.

– Все эти тысячи лет у нас была дыра в безопасности, – сварливо произнес Мараул. – Как вышло так, что батюшка Мазед ее проворонил?

– Дыра была труднодоступная, – буркнул Дворк. – Об этом говорит уже то, что никто прежде ей не воспользовался. Слишком много факторов должно было сойтись.

– И однако она была!.. и есть! Ее надо заделать срочно, чем мы с тобой, Дворк, и займемся.

Толстый бушук в шубе услужливо поклонился. Он уже давно помогал старшему брату в техническом обслуживании Банка Душ, выполнял разную черновую работу и о некоторых нюансах функционала знал как бы не больше директора. Но знать больше директора бывает опасно, поэтому Дворк об этом благоразумно не распространялся.

– Но есть и другое дело, – добавил Мараул. – Каген, что ты узнал?

– Я обнаружил примерное расположение берлоги, – вкрадчиво произнес младший из детей Мазеда. – Это анклав, созданный из Паргорона же. Причем очень давний. Судя по всему, Сорокопут планировал скрыться еще в конце Десяти Тысяч Лет, но война закончилась, мы все помирились, и он решил, что выгодней будет остаться дома.

– Но берлогу на черный день сохранил… – задумчиво произнес Мараул. – Насколько хорошо она укреплена?

– Чрезвычайно хорошо, – с сожалением ответил Каген. – Повелитель Терний понимал, что ему не простят, так что закупорил лежбище надежней, чем долгопрудник раковину. Проникновение извне без его дозволения невозможно, дорогой брат.

– Жаль-жаль. А если вскрыть?

– Я уже провел предварительные расчеты! – с готовностью возжег письмена Каген. – Мы можем разрушить печати, но это обойдется приблизительно в три процента общего капитала. Точная сумма нуждается в уточнении.

Бушуки издали свистящие звуки. Дворк зацокал языком, Мараул поморщился.

– Сорокопут украл один и двадцать четыре сотых процента общего капитала, – сказал Дворк. – Тратить три процента, чтобы вернуть один и двадцать четыре сотых…

– Невыгодно, – буркнул Мараул. – Категорически невыгодно. Подешевле никак?

– Возможно, получится сэкономить две-три десятых, – развел когтистыми ручками Каген. – Не больше, дорогие братья.

– В таком случае ищем обходной путь, – сказал Мараул. – Лазейка должна быть! Не навечно же он там замуровался!

…Тридцать пять лет спустя.

– … Да вы издеваетесь надо мной?! Эту жирную задницу вообще невозможно выковырять?!

Дворк и Каген хмуро смотрели на брызжущего слюной брата. Мараул злился, Мараул был в ярости. Он недооценил поначалу Сорокопута, самонадеянно считал, что в течение года-двух они извлекут и его, и украденные условки… да и его