Русь и норманны - Генрик Ловмянский

86

Некоторые современные исследователи считают, что "в ладожских материалах нашла свое решение варяжская проблема. Как это следует из современного анализа русских летописей, "призвание варягов" — достоверный факт местной ладожской истории. Специфическая обстановка, сложившаяся в середине IX в. в этом центре, выдвинутом далеко на окраину славянских земель, привела к тому, что в Ладоге, по-видимому, на какое-то время утверждается норманнский конунг со своим двором и дружиной. Скандинавские поселенцы оставили после себя особый курганный могильник (в урочище Плакун). Во второй половине IX в. в Ладоге начинается интенсивное нарастание черт древнерусского города. Формируется регулярная уличная застройка, строится каменная крепость. Основное население города — славянские купцы и ремесленники, и заморский военный предводитель с его дружиной выполняет "социальный заказ" именно этих слоев населения, обеспечивая безопасность города и охраняя его судоходство, в том числе и от своих же норманнских соплеменников, неоднократно угрожавших Ладоге. С начала X в., по мере укрепления центральной княжеской власти, лидирующая роль Ладоги на Северо-Западе снижается. Первенство переходит к Новгороду, где, естественно, ладожские скандинавы не могли претендовать на какие-либо права" (Кирпичников А. Н., Лебедев Г. С., Дубов И. В. Северная Русь. — КСИА, 1981, вып. 164, с. 7). Ладога как международный торгово-ремесленный центр была полиэтничным поселением, где жили и скандинавы; вместе с тем А. Н. Кирпичников предположил, что первая каменная крепость Ладоги, построенная, вероятно, при Олеге, в конце IX в., призвана была защищать город от находников из-за моря — викингов (см.: Кирпичников А. Н. Каменные крепости Новгородской земли. Л., 1984, с. 23–42).

87

Летописную фразу "ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени" сходным образом понимал уже А. А. Шахматов, отмечавший варяжское происхождение некоторых новгородских мужей (Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908, с. 303 и сл.). Д. С. Лихачев считает, что слова "от рода" отражают не этническую принадлежность, но включение в социальную организацию (ПВЛ, ч. 2, с. 245–246). Эти точки зрения, вероятно, не являются альтернативными, если учесть этносоциальный контекст ассимиляции скандинавов среди феодализирующихся верхов древнерусских городов.

88

Ситуация в Киеве, судя по археологическим данным и по свидетельствам письменных источников, отличалась от той, которая сложилась в Северной Руси. Если новгородские князья (Владимир, Ярослав) имели по преимуществу наемников-скандинавов, то, становясь великими киевскими князьями, они не менее широко использовали наемные отряды кочевников. Ни один источник не сообщает о скандинавском подворье в Киеве, тогда как новгородский "варяжский" (Поромони) двор известен уже в первой четверти XI в., что подтверждается и сведениями "Саги об Эймунде" (Мельникова Е. А. Новгород в древнескандинавской письменности. — В кн.: Новгородский край. Л., 1984).

89

При настоящем уровне исследования различные варианты предания о смерти Олега представляются одинаково гипотетичными.

90

Летописец отмечает (ПВЛ, ч. 1, с. 20), что Олег пришел к Смоленску с кривичами и "прия" град; исследователи усматривают в этом факте компромисс между варяжским князем и местными кривичскими властями (Авдусин Д. А. К вопросу о происхождении Смоленска, с. 64–66; Мавродин В. В., Фроянов И. Я. "Старцы градские" на Руси X в. — В кн.: Культура средневековой Руси. Л., 1974, с. 31).

91

Предполагавшиеся А. Стендер-Петерсеном и другими фольклорные или литературные истоки известия о взятии Киева воинами Олега, притворившимися купцами, находят, по мнению Д. С. Лихачева (ПВЛ, ч. 2, с. 251–252), параллели и в реальной военной тактике.

92

Реконструкция А. А. Шахматовым текста древнейшего киевского свода, на которую опирается X. Ловмяньский, включает сведения о взятии Олегом Любеча на пути из Смоленска в Киев; вместе с тем важность этого города на пути "из варяг в греки" подтверждает и текст договора с греками, помещенный под 907 г., и сведения Константина Багрянородного (ср. комментарий Д. С. Лихачева в: ПВЛ, ч. 2, с. 250–251); торговля же и военная экспансия, как справедливо указывает сам X. Ловмяньский, были взаимосвязаны.

93

Б. А. Рыбаков считает, что несмотря на существование фольклорных преданий о Вещем Олеге (смерть от коня и др.), этот князь не пользовался популярностью на Руси (Рыбаков Б. А. Киевская Русь. — В кн.: История СССР, т. I. M., 1966, с. 489–490).

94

Б. А. Рыбаков называет "варяжским" период княжения Олега в Киеве, куда находники пробрались лишь случайно, хитростью. (Там же, с. 489–491.)

95

Имя Аскольд (Осколд) соответствует др. — исланд. Höskuldr, имя Дир — др. — исланд. Dýri.

96

Образ Кия соответствует традиционной схеме, распространенной в средневековой историографии, рисующей деятельность правителей древности — основателей городов. В изображении летописца, по всей вероятности, использована собственно русская традиция рассказов о походах на Царьград. Ср. точку зрения Б. А. Рыбакова об историчности Кия и его княжеской биографии: Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества, с. 90–94.

97

Как свидетельство русско-хазарских отношений в первой половине IX в. могут быть восприняты приводимые X. Ловмяньским данные "Вертинских анналов" о росах, чей правитель носил титул "хакана". Вместе с тем показательно, что Среднее Поднепровье практически не участвует в обращении дирхема, которое, видимо, контролировал Хазарский каганат (Кропоткин В. В. О топографии кладов куфических монет IX в. в Восточной Европе. — В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1979, с. 111–117); этот факт иногда интерпретируется как свидетельство "блокады" Приднепровской Руси Хазарией (Ширинский С. С. Объективные закономерности и субъективные факторы в образовании Древнерусского государства. — В кн.: Ленинские идеи в Изучении истории первобытного общества, рабовладения и феодализма. М., 1970, с. 203–205).

98

По гипотезе Г. С. Лебедева, Самбатас — крепость, созданная Олегом после захвата Киева как экстерриториальная княжеская резиденция, которая слилась с Киевом во второй половине X в. (Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники древней Руси IX–XI вв. Л., 1978, с. 14). Константин Багрянородный упоминает Самбатас не как второе название Киева, а как Киевскую крепость, у которой собираются однодеревки для похода на Византию. Подобное разделение на собственно город и "порт" характерно для раннегородских поселений.

99

Автор справедливо подчеркивает различия в географических условиях Англии и Древней Руси, способствовавшие завоеванию первой. В то же время в Англии существовала давняя, восходящая еще к римскому времени традиция возведения укреплений, которыми были обнесены многие крупные поселения и торговые центры. Более того, в IX в. Альфред Великий основал цепь крепостей (burh) на границе с областью Дэнло для защиты своих владений от датчан (Laing L. and J. Anglo-Saxon England. London, 1979, p. 126–129, 143–151; Biddle M. Towns. — In: The Archaeology of Anglo-Saxon England. Cambridge, 1981, p. 99–150).

100

Очевидно, выбор транспорта зависел от целей нападавших и их экипировки. Во многих случаях, когда ограблению подвергались прибрежные поселения, суда викингов, обладавшие малой осадкой, могли подходить практически вплотную к берегу и никаких других транспортных средств для них не