«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 - Михаил Николаевич Алексеев

Считая «Ронина» – Каваи «сильным и верным товарищем», «Рамзай» сомневался в целесообразности привлечения его к агентурной работе в Японии. Он поручил Каваи наблюдению Мияги, «чтобы установить, насколько он (Каваи) испорчен или годен в результате своей цыганской жизни». Результат говорил не в пользу последнего. О своей работе с Каваи Мияги Ётокуна показал на следствии: «Каваи был представлен мне Одзаки. Он был китайским авантюристом. Как только у него кончались деньги, он прибегал к Одзаки, который давал ему деньги. Посещения Каваи учреждения Одзаки вызывали неудобства, учитывая высокое положение Одзаки и то, что его посещали высокопоставленные лица. Я предложил Зорге взять Каваи под свое наблюдение. Он одобрил это и предложил мне подготовить из него сотрудника, который работал бы на меня. Я платил ему от 60 до 100 иен в месяц. Убедившись в том, что Каваи не имеет никаких твердых убеждений, я в мае 1940 г. передал его обратно Одзаки, который устроил его на работу в бумажной компании.

Я не мог полностью доверять Каваи, так как его уровень понимания коммунизма был низким, а личная жизнь его была скандальной.

Я делал много попыток найти ему работу, но этот человек ненавидел работу».

«Густав» – Штейн в своем докладе Центру в ноябре 1937 года указывал, что «связь с Каваи прервана». Однако, если верить этим показаниям Мияги, он не только не прерывал связи с Каваи до мая 1940 г., но и выплачивал ему содержание как агенту.

В документах резидентуры отсутствуют какие-либо следы агентурной деятельности Каваи. Возможно, Зорге или Мияги использовали его для выполнения отдельных поручений, наблюдения и т. п. Во всякой случае, следует признать, что Каваи, состоявший под надзором полиции, с его сомнительными связями в леворадикальных и «подпольных реакционных» кругах, с его «скандальной личной жизнью» и склонностью к авантюрам, как агент не только не представлял какой-либо ценности, но и был явно нежелательным, опасным элементом в агентурной сети.

Имени «Специалиста» не знали ни «Рамзай», ни в «Центре». Как следует из переписки с Центром, связь со «Специалистом» не была окончательно прервана (как это докладывалось ранее) и в 1940 г.

Одзаки, по возможности, избегал встреч с агентами своей группы – «Осака-боем» и «Ронином», поручая эти встречи Мияги.

В «Меморандуме для печати» Штаба Мак-Артура от 1949 г. указывается, что в состав группы Одзаки, помимо вышеперечисленных агентов, входили еще два агента-японца, арестованные и осужденные вместе с другими сотрудниками «Рамзая»: Фунакоси Хисао, заведующий японский газетным агентством «Ренго Цусин» в Китае, неофициальный советник Штаба японских войск в Ханькоу, сотрудник Института исследования проблем Китая в Тяньцзине; и Кавамура Ёсио, журналист, директор Шанхайского издательства «Мансю нити-нити» и сотрудник газеты «Маньчжуриан дейли ньюс».

Ни тот, ни другой не проходят по архивным документам токийской резидентуры. Ни в докладах «Рамзая», ни в оргпереписке его с Центром их имена ни разу не упоминаются.

Документально установлено, что Фунакоси и Кавамура были раскрыты как прежние агенты шанхайской резидентуры лишь через показания Каваи, «знавшего их по совместной работе в Шанхае». Однако Кавамура не был агентом советской военной разведки ни во время пребывания Зорге в Китае, ни после его отъезда.

Не исключено, что Одзаки до последнего времени поддерживал с ними связь и действительно в какой-то мере использовал их как источник информации по Китаю и Маньчжурии, однако нет никаких оснований считать их постоянными агентами-информаторами резидентуры «Рамзая».

В материалах «токко» отмечалось, что «между разведывательной группой КПК и международной разведывательной организацией (т. е. „организацией Зорге“. – М.А.) существовала длительная и очень тесная связь». Дело «разведывательной группы коммунистической партии Китая», указывает японский исследователь Ватабэ Томия, возникло 16 июня 1942 г., т. е. через восемь месяцев после ареста Зорге. Объединяющим началом обеих дел стал Одзаки Ходзуми. Ключевой фигурой дела «разведывательной группы КПК» являлся Наканиси Цутому, человек с которым Одзаки сблизился во время преподавания в Академии по изучению Восточной Азии («Тоа добун сёин») в Шанхае.

После поражения Японии Наканиси Цутому был освобожден из тюрьмы американскими войсками как политический заключенный. Он стал членом парламента от КПЯ и оставил воспоминания о деятельности «разведывательной группы КПК».

Осенью 1933 г. по рекомендации Одзаки Наканиси устроился на работу в головной офис концерна «Мантэцу» в Дайрене. С этого момента происходил обмен разведывательной информацией между двумя единомышленниками. В 1940 г. исследовательский отдел «Мантэцу» подготовил доклад, посвященный оценке военного потенциала сопротивления Китая. Этот доклад готовился в специальном комитете, в работе которого принимали участие Одзаки и Наканиси. Причем последний играл ведущую роль. Основные положения доклада заключались в следующем: обширные сельскохозяйственные районы Китая продолжают существовать в определенной степени автономно, поэтому они сохраняют жизнеспособность даже в условиях оккупации японской армии прибрежного пояса Китая; поскольку КПК является основной силой сопротивления Японии, такое сопротивление будет продолжаться; прекращение иностранной помощи не приведет даже к временному свертыванию сопротивления. С докладом о военном потенциале сопротивления Китая были ознакомлены военное и морское министерства Японии, генеральный штаб армии, кабинет министров и некоторые правительственные ведомства. Доклад был передан Одзаки Зорге и отправлен в Москву, а Наканиси – в разведывательную секцию ЦК КПК.

В своих воспоминаниях Наканиси писал: «Третье заседание комитета по составлению доклада о военном потенциале сопротивления Китая состоялось в Шанхае. Для участия в нем из Токио прилетел Одзаки. Тогда у меня состоялся с ним довольно длительный разговор. Во время него Одзаки сказал мне: „Тебе больше нельзя появляться в Токио. Полицейское управление приметило тебя. Последнее время странные вещи происходят и вокруг меня. Вряд ли мы сможем увидеться еще раз. Поэтому давай договоримся, как будем поддерживать контакты между собой. Я буду оповещать тебя следующим образом…“. Одзаки назвал номер телефона и продолжал: „Мы сделали с тобой большое дело. Но все зависит от небес. Поэтому будем работать пока живы. Будь здоров“. И мы подняли чарки саке».

По утверждению Ватабэ Томия, в материалах дела Зорге, составленных токко, имеется таблица с перечнем информации, отправленной в Москву. Анализ этой таблицы был опубликован в материале «Исследовательский отдел „Мантэцу“ и Ходзуми Одзаки». В нем отмечалось: «В тексте смертного приговора Ходзуми Одзаки в вину ему вменялась передача 52 информационных сообщений, которые содержали состав преступления. Из них 21 информация, или 40 %, была получена из концерна „Мантэцу“ (за исключением исследовательских записок, подготовленных для Зорге)». В документе «Ход расследования разведывательной группы КПК», подготовленном токко, отмечалось, что Наканиси Цутому получил от Одзаки Ходзуми в том числе следующие информационные материалы: «Решение о нападении на Кантон»