Российский колокол №3-4 2021 - Коллектив авторов

мял руками белые клавиши и тяжело сопел. Силясь преодолеть дьявольское наваждение, Лёвушка захлопнул крышку пианино, больно прищемив себе палец… но через минуту пришел в себя и заиграл заново. Второй раз он сбился после окончания куплета «Кто был ни-кем, тот ста-нет всем», его голос осекся, голова закружилась, и он застонал в такт любимой мелодии… Лев пристрастился исполнять «Интернационал» и предаваться под звуки пианино неизведанным наслаждениям.

Ивка ничего не знала о «фортепианофилии» супруга, искала причину семейного разлада в его любви к ненавистному разлучнику Льву Троцкому и, сгорая от стыда, покупала журнал для геев «Он и он», стараясь разобраться в постигшем ее несчастье. Бедняжка не догадывалась, что ей нужно гораздо более крутое издание: «Он и оно»… Впрочем, Лев относился к новому увлечению легко, семью из-за пустяка бросать не собирался и, шутя, называл свою слабость «рождением трагедии из духа музыки».

Лев не расставался с вредной привычкой еще и потому, что был абсолютно уверен в своей жене, глубоко изучив особенности ее организма. Ивка обладала уникальным раздвоенным лицом, точно сошедшим с асимметричных полотен Модильяни. Правая его часть была чувственно-прекрасной, с припухшим краем сочных губ, левая – казалась сухой и постной, с углом рта, похожим на грозовую молнию. Разительное отличие двух половин этого необычного лица имело диалектический характер: они были противоположны друг другу, как тезис и антитезис. И если правая сторона Ивкиной головы умирала от горя, левая, используя стресс для улучшения мозгового кровообращения, работала над диссертацией, которая изменит мир и будущее русской философии.

Двуликая Ивка вечно колебалась и не могла отважиться на серьезный разговор с мужем, хотя с горечью понимала, что своим бездействием поощряет полигамию. В отчаянии она увлеклась экспериментами уехавшего в Америку русского натуропата Савла Заморённого, лауреата престижнейших международных премий – Шнобелевской и премии Дарвина – и стала адептом заморённовского учения… Бывшая чудо-повариха посадила Льва-мясоеда на жесткую очистительную диету, и вместо привычного антрекота, лангета или эскалопа благоверного ожидали зарумянившиеся на сковороде семена льна, котлеты из листьев сенны, пироги с крушиной. «Это продлится до тех пор, пока троцкистской паранойе не будет положен конец!» – пригрозила мужу Ивка и провозгласила Великого целителя Савла Заморённого Мессией…

Никто не хотел поздравить молодых в годовщину их свадьбы. Ивка утирала слезы у накрытого стола с дорогими настойками, маркированными товарным знаком «Заморённые». Лев облюбовал бутылку с надписью «Бальзам „Божья коровка“», но, вспомнив, как несправедливо мало живут эти самые сексуальные в мире насекомые, разбавил свой стакан «Эликсиром долголетия из Красного морского ежа» и сделал глоток. Коктейль вызвал перманентный переворот в желудке Льва: причем революция произошла не в одном отдельно взятом мышечном органе, а сразу во всех периферийных и слаборазвитых отделах его пищеварительного тракта!

Перепуганная Ивка принялась читать вслух энциклопедию «Скорой помощи» Мессии Савла Заморённого. Эпиграфом к этому сочинению служили слова из Евангелия от Матфея: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное!» Ивка декламировала притчу об универсальном рецепте от всех болезней – Божественной Кружке Эсмарха. Лёва затыкал уши: в тайниках своей богобоязненной души он считал это святотатством и признавал только одного Мессию, чья Голова Мученика с кровавой раной от ледоруба была для него священнее Распятия Иисуса Христа!

Первым, кто засвидетельствовал свое почтение молодоженам, был отряд красных тараканов. Стройными военными колонами они прошагали между тарелками нога в ногу, салютуя главнокомандующему… Лев сам вывел эту диковинную разновидность, подкармливая армию прусаков томатным соком. Он считал красных прямокрылых добрым знаком на избранном им тернистом пути троцкизма. Но Ивка, его возлюбленная муза, не одобряла гениального мичуринца!

«Трах-тарарах!» – прогремел в коридоре пушечный выстрел крейсера «Авроры». Так работал сломанный дверной звонок, с тех пор как Лев его отремонтировал, перепутав все провода: каждого гостя ожидало боевое крещение током. Жертвой «красного террора» оказался младший брат Льва Михаил, только что прилетевший из Америки.

– Звонок меня немного контузил, – вошедший покачивался от крепкого электрического удара, но изо всех сил старался ослепительно улыбаться.

Несколько лет назад Майкл уехал в США, сделал там головокружительную карьеру менеджера по продаже женского белья и вернулся домой в поисках невесты. После разлуки Лев едва узнал брата: вместо сколиозного астматика он увидел настоящего плейбоя: широкоплечего, загорелого, с голливудской улыбкой некогда кривых зубов.

Лев церемонно познакомил супругу с американским атлетом. Майкл преподнес подарок своей невестке – великолепный полупрозрачный купальник «нанокини». Ивка его примерила, демонстрируя перед изумленными мужчинами полное отсутствие целлюлита на своем худощавом теле… Майкл едва не лишился чувств, он был близок к обмороку.

– Женщины в Америке страдают от большого веса и часто умирают от неудачно сделанной липосакции! – прохрипел он брату.

Лёва ревниво надулся, достал сигарету и задохнулся кашлем курильщика.

– А мужчины в России страдают от прокуренных легких и часто умирают от рака! – Ивка испепелила мужа взглядом.

Стремясь побороть душевную боль в своих затемненных легких, Лев зорко следил за изменившимся Ивкиным лицом: две такие разные его половины неожиданно пришли к гармоничному согласию: румяные и счастливые, они стали похожи друг на друга, как единоутробные сестры!

– Ты в порядке? – с участием спросил брата Майкл и, улыбаясь, добавил: – У американцев принято обмениваться друг с другом «ультразвуками», как это делают дельфины: «You о’кау?» – «О’кау!»

– А у русских принято угрюмо молчать, когда к ним ласково обращаются! – будто из ружья, выпалила Ивка.

Майкл с искренним братским сочувствием наблюдал парад красных тараканов, с военной выправкой марширующих по столу. «Коммунистическую демонстрацию» приветствовал Наркомвоенмор, блистая стеклами очков с транспаранта в золоченой раме.

– Троцкистское движение насчитывает десятки тысяч членов во всех странах мира! – произнес Майкл с пафосом, надеясь поднять рейтинг брата в глазах его жены.

– И все они носят бородку а-ля Троцкий? – Ивка провоцировала «охоту» на льва.

У Лёвушки был некрасивый, безвольно скошенный подбородок, которого он очень стеснялся и прикрывал бородой. Он застенчиво, по-родственному спросил у Майкла, нельзя ли ему в Америке сделать пластическую операцию. Ивка посоветовала Льву «лучше потратить деньги на лоботомию».

Но самый жестокий удар Ивка нанесла мужу, когда во всеуслышание заявила, что ей осточертела русская философия, – она мечтает сделать в США карьеру менеджера по продаже мужского белья! Лев потерял самообладание и в сердцах обозвал жену «философской проституткой», потрясенный ее двуличностью. От такого оскорбления доселе цельное лицо Ивки снова распалось на части: правая его половина по-бабьи разревелась, левая – повела себя иначе: логически вычислив, что женские слезы могут не понравиться Майклу, живущему в свободной Америке, стране феминизма, схватила со стола стакан с недопитым коктейлем и выплеснула на Льва. Посрамленный муж замахнулся,