Ромодановский шлях. Начало - Даниил Сергеевич Калинин

И черкасы рискнули им воспользоваться, бросившись в атаку пешими через брод, да двинув своих стрельцов к самому берегу…

- Целься!!!

Над табором вновь раздался зычный голос воеводы – вот только казаки Выговского, вооруженные мушкетами и пищалями, оказались быстрее. Да и оружие их по всему видать, дальнобойнее кавалерийских карабинов: с противоположного берега и переправы раздался густой залп – и свинцовые шмели засвистели вокруг ратников поместной конницы. Рядом с Петром послышался густой шлепок – и, оглянувшись, Бурмистров с ужасом воззрился на незнакомого ему ратника, с выпученными глазами зажавшего левую щеку. Из-под пальцев его густо потекла кровь – а мгновением спустя глаза раненого закатились, и тот рухнул наземь на подкосившихся ногах…

- Пали-и-и-и!!!

Опомнившись, Петр вскинул к плечу заряженный карабин, но из-за облака дыма, поднявшегося как на вражеском берегу, так и на переправе, он не смог разобрать, где противник. А затем грянул общий залп царских ратников – и, поколебавшись всего мгновение, Бурмистров выстрелил, уже не целясь… Тотчас о том пожалев.

- Идут черкасы! В сабли!

Из-за густого облака порохового дыма, затянувшего табор, что-либо разобрать оказалось просто невозможно. Правда, по центру вновь грянули залпы драгун, меняющих друг друга шеренгами, по всем правилам… Но у детей боярских не было такой выучки – да и такого количества стрелков с карабинами.

При этом залпы драгун, стреляющих уже не целясь, а лишь по направлению, заглушили все посторонние звуки, включая плеск воды и отчаянные крики раненых. Так что приказ воеводы стал лишь мерой предосторожности на случай, если кто-то из черкасов уцелеет и продолжит атаку…

Так ведь чуйка воеводу не подвела! И уцелели, и продолжили правобережные казаки свой яростный рывок – четко понимая, что уйти им уже никто не даст, что расстреляют их в спину на переправе… Что спасение лишь в ближнем бою, да в победе в сече! Причем, когда дым рассеялся, стало понятно, что большинство уцелевших черкасов ринулось именно на табор детей боярских. Еще десятки три-четыре их вцепились в колья надолбов, спеша раскачать их и вырвать из земли – в то время как перестроившиеся польско-литовские хоругви уже начали вторую атаку через брод, верхами!

- Да как они уцелели-то?!

- В дыму их не видать было – так что и палили мы не прицельно… В белый свет как в копеечку!

Петр, лихорадочно забивая пулю шомполом, ответил товарищу мимоходом; тот, впрочем, уже не услышал его, разрядив пистоль в голову черкаса, поравнявшегося с их телегой! Но другой казак тотчас запрыгнул на нее, замахнувшись для удара саблей… «Не успею!» промелькнуло у Петра в голове – и совершенно бездумно перехватив ствол карабина обеими руками, он словно дубиной ударил по ногам черкаса, сбив того наземь! Второй удар приклада обрушился уже на чубастую голову – пока Жуков, прикрывая соратника, разрядил последний свой самопал… И тут же зазвенела сталь – очередной казак налетел на Алешку, тесня его резкими, размашистыми ударами тяжелой мадьярской сабли!

Петр отбросил карабин, чтобы выхватить собственный клинок – и едва успел отшатнуться назад, уходя от неизбежной смерти… Теперь уже на него бросился чернявый, вислоусый казак с отвратительной гримасой ярости, исказившей лицо – и безумным огоньком в глазах.

В одно мгновение Бурмистров вспомнил все, чему когда-то учил отец; его сабля свистнула в воздухе – но противник ловко уклонился... И уже вражеский удар рассек воздух в вершке от лица Петра, чудом успевшего отпрянуть! Сердце ратника бешено зашлось от ужаса – в третий раз уклониться не сумеет… Страх придал сил и подстегнул вперед; скакнув к ворогу, Бурмистров от души рубанул сверху вниз, целя в чубатую голову! Но черкас умело закрылся поднятой над головой саблей – причем в самый момент удара казак подшагом влево сместился от сына боярского. Так, что клинок последнего словно бы соскользнула по блоку противника вниз… А затем ворог легко крутанул саблю кистей – и та, описав короткий полукруг над головой черкеса, устремилась к открытой шее Петра.

- А-а-а!!!

Не иначе Ангел-Хранитель выручил Бурмистрова, чуть подтолкнув того вправо; удар широкой елмани пришелся на кирасу – и уже потеряв силу, вспорол тягиляй, так и не добравшись до тела ратника… Все одно тот пошатнулся и упал на правое колено, потеряв равновесие – но прежде, чем казак бы рубанул вновь, уже на чубатую голову обрушилась сабля Жукова!

- Пригнись, братец!

Ничего не понимая, Петр все же послушался товарища, сгорбившись да наклонив голову вниз – разве что мельком успел разглядеть в просвет промеж телегами, что ляхи практически доскакали до вывернутых из земли надолбов… Но затем шанцы окутались дымом, грянул убийственный в упор залп картечи! И так же гулко грянуло над головой; только теперь Бурмистров понял, для чего Алешка призвал его залечь – организованные воеводой дети боярские разрядили пистоли залпом, также в упор по прущим вперед черкасам!

А когда дым над табором рассеялся, Петр облегченно выдохнул: картечь вновь остановила атаку всадников – а там еще и рейтары добавили из карабинов, и сами драгуны огрызнулись залпом, пусть и единственным. Досталось и атакующим табор поместных ратников черкасам – и когда прореженные польско-литовские хоругви обратились вспять, запорожцы устремились следом, справедливо посчитав, что без поддержки рвущейся к русским пушкам панцирной кавалерииу них нет ни единых шансов. И наоборот – пока московские ратники перезаряжают карабины, остается немного времени, чтобы уйти. Авось в спину-то палить не станут, поберегут порох…

- С тебя чарка. – Жуков с довольной усмешкой хлопнул Бурмистрова по плечу, после чего добавил – Как я и говорил, всегда готов!

- Спаси тебя Бог, мил человек! Но ты не зазнавайся – с тебя тоже чарка. Ведь черкас, коего я сбил с ног да прикладом приголубил, на тебя саблей замахивался.

Алексей неожиданно легко согласился, с ноткой едва уловимой горечи протянув:

- Пусть так. Выпьем меда хмельного, да хоть чуть-чуть забудемся…

Несмотря на все страхи Петра, впервые оказавшегося в реальном бою и едва избежавшего встречи как со свинцовой пулей, так и с казацкой саблей, Выговский не стал бросать своих черкасов да ляхов на новый штурм. Вместо этого уже казаки мятежного гетмана принялись возводить земляные шанцы на том берегу реки; пользуясь случаем, русские драгуны покинули батарею и спешно обновили надолбы.

А там уже прибыл и гонец от Трубецкого, призвавшего князя Ромодановского держать переправу столько, сколько возможно – в то время как командующий собирает силы в