Ромодановский шлях. Начало - Даниил Сергеевич Калинин

Противник Бурмистрова не иначе как офицер – настоящий шляхтич, настоящий павлин. Парчовый кунтуш, да кольцо с каменьями прямо на правой руке, сжимающей эфес сабли… Последняя молнией устремилась к Петру, но тот успел перекрыть собственным клинком; впрочем, тяжелый удар врага едва не провалил его блока! Сталь высекла искру при ударе о сталь – и в тот же миг кольцо попало на глаза Бурмистрову, невольно отметившему украшение…

Еще удар, стремительный, резкий, смертоносный! Русский ратник едва успел отпрянуть, мельком взглянув на противника; глаза пана горят яростью, а на губах его играет презрительная усмешка. Сейчас расправится с молодым москалем – и примется за другого… Уверен в себе, наверняка опытен, по-польски спесив! А ведь вокруг кипит сеча – раздается лязг встречающихся клинков и глухая брань соратников, коим сам Петр никак не может помочь. Да и они не могут прийти на помощь товарищу…

А вот ляху вскоре поспеет подмога!

- За отца!

Разжигая в себе ярость, заглушившую природную неуверенность и страх, Бурмистров ударил первым – но ударил слабо, тут же отдернув руку с клинком… Получилась какая-то неловкая, топорная обманка – но перекрывшийся саблей шляхтич с яростным ревом рубанул вдогонку! Но клинок его вдруг соскользнул по лезвию дедовой сабли, направленной острием вниз… А Петр, сместившийся вправо коротким подшагом, точь-в-точь повторив движение чернявого казака, крутанул саблю над головой – и рубанул наискось, сверху вниз, вложив в удар всю злость на врага!

- За отца!

Удар рассек шею шляхтича с протягом, и противник замертво рухнул наземь – вовремя! На Петра тотчас налетел еще один драгун, чуть-чуть не успевший на выручку офицеру – и его клинок со звоном встретился с дедовской саблей Бурмистрова. Отцовская сгинула вместе с батей… Петр парировал удар и скакнул назад, разрывая дистанцию – но поляк тут же пошел на сближение, закрутив клинком настоящий круг смерти! Впрочем, уже в следующий миг его сабля прервала завораживающую пляску отточенной стали, рухнув на голову Петра… Тот чудом успел перекрыться – и даже рубанул вдогонку, но противника успел отскочить назад, изрыгая отборную брань. Бурмистров не остался в долгу:

- Собака польская!

- Курва!

Лях вновь пошел на сближение – и резко рубанул от себя, снизу-вверх! Удар его пришелся на «заставу», первую треть клинка – и ведь драгун специально целил по сабле! Она едва не вылетела из пальцев Бурмистрова – а кисть его пронзило острой болью… Поляк же тотчас вскинул клинок над головой, крутанув для добивающего удара – но в сей же миг Петр увидел, почувствовал нутром свой шанс! И прежде, чем наточенная елмань обрушилась бы на его шишак, он с шагом навстречу ворогу резво присел, закручивая корпус влево… И одновременно с тем рубанул саблей с протягом, через незащищенный живот противника!

Готов…

- Уходим к коням, уходим!!!

Жуков также вышел из схватки победителем, потянув за собой пошатывающегося, раненого в правую руку Шилова; Петр мгновенно сориентировался и подставил товарищу плечо – но уйти бы им никто не дал… Как вдруг едва ли не над самыми головами детей боярских загремели выстрелы карабинов и пистолей – Ромодановский отправил на выручку своим воям рейтар Саса, приведших также заводных коней! Залп рейтар остудил пыл ляхов – а уцелевшие ратники со слезами счастья принялись забираться в седла чужих коней. Лишь бы вырваться!

На счастье Петра, Ветерок сам рванулся к Бурмистрову – а Жуков помог ему усадить Шилова в седло. Верный жеребец недовольно всхрапнул – но хозяин его уже ловко запрыгнул в пустующее седло незнакомого ему пегого коня, да схватил Ветерка под уздцы.

- Уходим!!!

Внутренне Бурмистров готовился к худшему – к прорыву сквозь густую массу татар, сквозь дождь из стрел… К аркану на своей шее. Но оказалось, что князь сумел организовать отпор крымчакам, бросив навстречу прорвавшимся рейтарский полк Змеева практически в полном составе! А следом и часть конных детей боярских… В свою очередь, и татарва миновала неизвестный русским ратникам брод (указанным, как позже оказалось, перебежчиком-запорожцем) не в полном составе ханской рати.

Рейтары встретили врага залпом в упор – после чего началась хаотичная конная схватка, в которой смешались «черные всадники» и дети боярские, крымчаки и ногайцы… Но русские воины эту схватку выиграли, отбросив степняков в яростной сече!

А уцелевшим драгунам, детям боярским и рейтарам Саса повезло поспеть уже к самому концу боя – и благополучно вырваться из гибельного кольца окружения с прочими воинами князя Ромодановского…

Закатное солнце медленно опускалось за горизонт, окрасив землюцарственным багрянцем. Последние лучи его нежно коснулись ковылей и прочих степных трав, обратив их в золотистые и медные волны, потревоженные ветром... Каждый стебель, каждая цветущая ромашка или ржаной колосок пшеницы словно начали вдруг светиться – как будто и сами впитали в себя солнечные лучи!

Но и ведь сам небесный свод обратился холстом гениального художника, кисть которого смешала голубые, оранжевые и пурпурные оттенки, причудливо перетекающие друг в друга…

А еще ветер принес с собой ароматы степи — свежесть полевых цветов, сладковатый запах трав и легкую нотку земли, прогретой солнцем. И все это было столь необычно и непривычно после цельного дня, провонявшего сгоревшим порохом да людской кровью… Столь разительным был контраст между красотой созданной Творцом природы – и мраком бойни, едва не затянувшей в свои гибельные объятья Петра Бурмистрова, сколько раз шагнувшего сегодня к самому краю! Что из глаз ратника по щекам его невольно побежали слезы…

Впрочем, оплакивал он тех ратников, кто остался на переправе, павших на его глазах товарищах, кому он уже никак не смог помочь… А заодно и всех тех несчастных, кто угодил в ловко подготовленную ханом западню.

Так закончился первый, самый черный день битвы при Конотопе… Но, в сущности, решающее сражение ведь только начиналось!

Глава 6.

Небо, усыпанное звёздами, словно бархатное покрывало, простирается над бескрайними полями, а в ночном воздухе витает сладковатый аромат цветущих трав. Луна, как огромный серебряный диск, освещает землю под ногами, придавая ей какой-то особенный, таинственный и сказочный вид... А где-то в кустах поёт малиновка, её мелодия нежна и трогательна – словно она сама влюблена в эту ночь.

Также вдалеке слышится тихий шёпот ручьев, бегущих к реке – извивающихся по земле, словно живые ленты. Вода их переливается серебром, отражая лунный свет – а вот в глубинах реки темно и страшно. Впрочем, упокоившимся на дне ее мятежным черкасам да ляхам, наверное, все