Калиакрия (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

К 12 октября в Константинополь из Черного моря прибыли еще три линейных корабля и несколько мелких судов в таком же «дурном состоянии», как и прежние. Русский агент доносил в те дни из Константинополя: «Из возвратившихся 12 кораблей с двух сбиты мачты, а у прочих мачты должны быть поставлены новые. Из трех первых ранговых кораблей, в одном новом, в прошлом году построенном, на коем сам капитан-паша командовал, 160 пробоин. В капитанском корабле, так называемом, после пожара в последнем сражении пробоин не много меньше. Корабль, называемый „Фермандей“, пострадал также. Еще два корабля потрачены, у одного отбит нос весь, а у другого оторвана половина каюты. Сверх того, у двух кораблей, кроме незначащих утрат, у руля ближе самой воды прошиблено большим ядром. Фрегаты немало в боках потерпели, хотя мачты на оных все почти повреждены».

Людские потери простирались и вовсе до пяти тысяч человек… Это была не просто победа – это был погром…

Глава шестая

Падение Измаила

Кампания 1790 года начиналась не слишком удачно для нашей армии. Первым начал кампанию Кубанский корпус. Заменивший вышедшего в отставку, а затем и вскоре умершего Текелли, генерал-аншеф Солтыков почти сразу же был отозван в Финляндию воевать со шведами. А сменивший его генерал-поручик Павел Потемкин, тоже толком не успев вступить в командование, был послан на Дунай. В результате всех этих перемещений во главе войск на Кавказе и Кубани оказался генерал-поручик Бибиков, человек далекий от военных дел и бесталанный. Ревнуя к славе своих куда более одаренных предшественников, Бибиков решил незамедлительно идти воевать Анапу. Дожидаться весны не стали, а выступили в поход прямо в холодном январе. Вместе с генералом двинулись на Анапу восемь тысяч солдат.

В тот год весна нп Кубани была ранней, быстро таял снег, горные реки разлились, затопляя все вокруг. Через день – два оттепель сменялась внезапными заморозками и снежными буранами, потом снова оттепель. По этой причине корпус двигался на юг очень медленно. Солдаты просто изнемогали от усталости, вечного холода и сырости, бредя по колено в стылой воде. То и дело приходилось строить мосты и прокладывать гати. Затем объявились и черкесы, которые постоянно кружили вокруг, наровя напасть на отставших и ослабевших. Спустя неделю начала сказываться и нехватка продовольствия. Его и так взяли в обрез, а тут еще телеги с мукой и сухарями постоянно переворачивались в воду или вообще доставались вездесущим горцам. Пополнить же запасы продовольствия было негде, а потому вскоре лошадей начали кормить рубленными рогожами. При таком начале кампании никто уже не ждал от ее исхода ничего хорошего. И солдаты, и офицеры с каждым днем все мрачнее поглядывали на Бибикова. Может, одумается и повернет вспять? Но Бибиков упорно ничего не хотел видеть и гнал корпус вперед.

Только 1 апреля после 42-дневного марша войска, наконец-то, добрались до Анапы. Думали теперь отдохнуть, да лагерем стать, но не тут-то было. Со стен крепости турки немедленно открыли яростный огонь, а затем открылись ворота и наших атаковал пятитысячный отряд. По своему обыкновению не остались в стороне и горцы, которые немедленно прискакали на звуки выстрелов и приняли самое деятельное участие в атаках на наши позиции. Впрочем, и горцы, и гарнизон был с честью отбит. Черкесы столь же стремительно, как и атаковали, ускакали в горы, а гарнизон кинулся в крепость.

– Сигнал всем войскам преследовать турок и на их плечах ворваться в Анапу! – приказал разгоряченный боем Бибиков.

Увы, когда наши солдаты добежали до стен, ворота были наглухо заперты, а на солдатские головы обрушились лишь ядра, картечь да пули. Солдаты и офицеры метались под стенами, но были совершенно бессильны что-либо сделать. На весь корпус не было ни одной штурмовой лестницы! Это поразительно, но факт, собираясь идти воевать сильнейшую крепость, генерал как-то позабыл о такой мелочи! Бой уже перерастал в настоящее избиение. Под шквальным огнем, теряя десятки и десятки товарищей, наши отошли от крепостных стен. А с тыла их снова и снова атаковали огромные массы черкесов. Казалось все кончено. Бибиков, сидя на лошади, лишь неистово крестился и плакал.

Все спасли два скромных майора – Веревкин (брат уже известного нам героического командира плавбатареи) да любимец армии Афросимов. Первый кое-как под огнем собрал два гренадерских батальона и с хода повел их в штыки на черкесов. Второй выкатил свою батарею прямо перед атаковавшими в шашки горцами и в упор расстрелял их картечью. Черкесы бежали.

Подсчет потерь был ужасающ – только убитыми на месте более шести сотен, больше тысячи раненных.

Моральный дух войск сломлен не был, но всем было уже очевидно – надо уходить от Анапы и чем скорее, тем лучше. Сопротивлялся лишь плачущий Бибиков:

– Господа! А что я напишу светлейшему? А что подумают обо мне в Петербурге?

Собранный военный совет единогласно высказался за отступление. Бибиков, охая и вздыхая, согласился.

Обратный путь был еще страшнее первого. Опять постоянно приходилось отбиваться от черкесов. Кончилось продовольствие, и начался повальный голод. Почти все лошади пали в пути и пушки артиллеристам приходилось тащить на себе. Почти все раненные умерли в дороге.

Непонятно почему, но Бибикову вдруг вздумалось вести войска самой опасной дорогой, где они постоянно находились под ударом черкес. Возмущенный майор Афросимов усталый и злой подошел к генералу:

– Избранный вами, ваше превосходительство, путь ведет к смерти! Измените приказ, и велите идти старым путем!

– Да кто ты такой! – сорвался на фистулу генерал-поручик.

– Я русский майор Афросимов! – с достоинством ответил офицер – А потому говорю вам правду в глаза, спасая тысячи душ!

– Отдать шпагу! Вы арестованы! – кричал, ярясь Бибиков. – Это бунт! Всем выполнять мой приказ.

У Афросимова отобрали шпагу и офицерский шарф. Теперь майора по возвращении ждали суд и каторга, если конечно они доберутся. Но тут случилось нечто из ряда вон выходящее. Корпус встал. Солдаты дружно отказались идти дальше.

– Что такое? – кричал Бибиво, поникая каблуками лошадь. – Почему стоят батальоны? Вперед! Вперед!

Но батальоны стояли. Солдаты отказались слушать командующего, пока он не освободит любимого всеми майора. Бибиков пытался было призвать на свою сторону офицеров. Но и они отказались его слушать.

– Вы бы, ваше превосходительство, отдали Афросимову шпагу с шарфом, а то так и корпуса лишитесь! – подошел к генералу майор Веревкин.

– И вы бунтовать! – в истерике взвизгнул Бибиков. – Да я вас в кандалы!

– Это как получится! – уже с угрозой произнес Веревкин. – А