Николай Булганин. Рядом со Сталиным и Хрущевым - Евгений Васильевич Шишкин

незаконных еврейских претензий на наш Советский Крым. Это – вторая политическая ошибка товарища Молотова. Товарищ Молотов неправильно ведёт себя как член Политбюро. И мы категорически отклонили его надуманные предложения.

Товарищ Молотов так сильно уважает свою супругу, что не успеем мы принять решение Политбюро по тому или иному важному политическому вопросу, как это быстро становится известным товарищу Жемчужиной. Получается, будто какая-то невидимая нить соединяет Политбюро с супругой Молотова, Жемчужиной, и её друзьями. А её окружают друзья, которым нельзя доверять. Ясно, что такое поведение члена Политбюро недопустимо».

После таких объяснений позиция товарища Сталина становится абсолютно понятной. Позиция же товарища Молотова становится абсолютно уязвимой. Эх, рановато, выходит, списали старика Сталина. Он ещё даст вам жару. Научит Родину любить.

«Теперь о товарище Микояне. Он, видите ли, возражает против повышения сельхозналога на крестьян. Кто он, наш Анастас Микоян? Что ему тут не ясно? Мужик – наш должник. С крестьянами у нас крепкий союз. Мы закрепили за колхозами навечно землю. Они должны отдавать положенный долг государству. Поэтому нельзя согласиться с позицией товарища Микояна.

(А.И. Микоян на трибуне оправдывается, ссылаясь на некоторые экономические расчёты.)

Сталин (прерывая Микояна): Вот Микоян – новоявленный Фрумкин. Видите, он путается сам и хочет запутать нас в этом ясном, принципиальном вопросе».

Тут стоит прерваться. Ошибки Микояна конкретно, как в случае с Молотовым, Сталин не уточняет, хотя вопрос считает ясным и принципиальным. И произносит грозный и лживый тезис: «Мужик – наш должник». Далее Сталин пытается привести ложные аргументы. «С крестьянами у нас крепкий союз». Союз всегда предполагает две стороны или несколько равноправных сторон – а тут какой же союз? Сотни тысяч крестьянских хозяйств погубила коллективизация. Материальный и нравственный урон крестьянству коммунистическая партия по сей день не оплатила.

На эту тему не буду распространяться. Напомню только, что Моисей Ильич Фрумкин в июне 1928 года направил письмо в Политбюро ЦК ВКП(б) об ошибочности политики в отношении крестьянства. Сталин гневно ответил на него. Позднее, в 1937 году, Фрумкин был обвинён в участии контрреволюционной террористической организации и был расстрелян в 1938 году.

Словом, речь шла о какой-то малой крохе – о мизерном сокращении сельхозналога… Тут Сталин явно не хотел признавать реалий, истинного положения в стране, свою спесь был уже не способен осадить разумом, трезвой информацией. Микояну пришлось худо: не знал, чего ждать. Фрумкина-то ведь расстреляли…

Чуть позже Сталин скажет, что не хочет видеть «Молотова и Микояна» и не будет их приглашать в Кремль и на дачу. А Молотов ведь не чужим был Сталину, сколько лет под боком. И тут – опала, всё. С глаз долой, из сердца вон…

На пленуме В.М. Молотов пытался оправдываться, признавал ошибки, заверял, что был и остаётся верным учеником Сталина. Вождь его обрывает и бросает фразу, в которой много пустоты:

«Сталин (прерывая Молотова): Чепуха! Нет у меня никаких учеников. Все мы ученики великого Ленина.

Далее Сталин сказал, что пленуму надо решить организационный вопрос – выбрать руководящие органы партии. Он предложил вместо Политбюро избрать Президиум ЦК КПСС в значительно расширенном составе и Секретариат ЦК КПСС. Процедура избрания была довольно специфичной. Сталин, вынув из кармана своего френча бумажку, произнёс: «В Президиум ЦК КПСС можно было бы избрать, например, таких товарищей – товарища Сталина, товарища Андрианова, товарища Аристова, товарища Берию, товарища Булганина, товарища Ворошилова, товарища Игнатьева, товарища Кагановича, товарища Коротченко, товарища Кузнецова, товарища Куусинена, товарища Маленкова, товарища Малышева, товарища Мельникова, товарища Микояна, товарища Михайлова, товарища Молотова, товарища Первухина, товарища Пономаренко, товарища Сабурова, товарища Суслова, товарища Хрущёва, товарища Чеснокова, товарища Шверника, товарища Шкирятова».

Зачитал кандидатов в члены Президиума ЦК КПСС, в том числе товарища Брежнева, товарища Вышинского, товарища Зверева, товарища Игнатова, товарища Кабанова, товарища Косыгина, товарища Патоличева, товарища Пегова, товарища Пузанова, товарища Тевосяна, товарища Юдина.

Затем Сталин вынул из бокового кармана своего френча другую бумажку и сказал: «Теперь о Секретариате ЦК. Можно было бы избрать секретарями ЦК, например, таких товарищей – товарища Сталина, товарища Аристова, товарища Брежнева, товарища Игнатова, товарища Маленкова, товарища Михайлова, товарища Пегова, товарища Пономаренко, товарища Суслова, товарища Хрущёва».

Всего в состав Президиума и Секретариата ЦК Сталин предложил 36 человек. При этом он подчеркнул: «В списке находятся все члены Политбюро старого состава, кроме Андреева. Относительно уважаемого товарища Андреева всё ясно: совсем оглох, ничего не слышит, работать не может. Пусть лечится».

Голос с места: Надо избрать товарища Сталина Генеральным секретарём ЦК КПСС.

Сталин: Нет! Меня освободите от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР.

Г.М. Маленков на трибуне: Товарищи! Мы должны все единогласно и единодушно просить товарища Сталина, нашего вождя и учителя, быть и впредь Генеральным секретарём ЦК КПСС.

Выступал в поддержку этого предложения и Л.П. Берия.

Сталин на трибуне: На пленуме ЦК не нужны аплодисменты. Нужно решать вопросы без эмоций, по-деловому. А я прошу освободить меня от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР. Я уже стар. Бумаг не читаю. Изберите себе другого секретаря.

С.К. Тимошенко: Товарищ Сталин, народ не поймёт этого. Мы все, как один, избираем Вас своим руководителем – Генеральным секретарём ЦК КПСС. Другого решения быть не может.

Все стоя горячо аплодируют, поддерживая Тимошенко.

Сталин долго стоял и смотрел в зал, потом махнул рукой и сел».

Для чего Сталин просил освободить его от двух должностей? Он и впрямь был уже стар. И это было абсолютно понятным шагом пожилого руководителя. Ведь он порой забывал даже фамилии ближнего круга.

«Иной раз сидим за столом, и он, обращаясь к человеку, с которым общался десятки, а может быть, и больше, лет, вдруг останавливается и никак не может припомнить его фамилию. Он очень раздражался в таких случаях, не хотел, чтобы это было замечено другими. А это ещё больше стимулировало угасание его человеческих сил. Помню, однажды обратился он к Булганину и никак не мог припомнить его фамилию. Смотрит, смотрит на него и говорит: «Как ваша фамилия?» «Булганин». «Да, Булганин!» – и только тут высказал то, что и хотел сначала сказать Булганину. Подобные явления повторялись довольно часто, и это приводило его в неистовство».

С.К. Тимошенко заявил: «Товарищ Сталин, народ не поймёт этого».

«Чепуха!» – выражаясь словом вождя, можно возразить товарищу С.К. Тимошенко. «Народ не поймёт этого?» Почему это народ не поймёт? Народ-то как раз поймёт и примет это. Народ прекрасно понимает, что угасающий старик управлять страной не может и не должен! А вот партийцы лизоблюды-подхалимы, чьё время уже