Жар-птица (кто предал российскую демократию) - Андрей Владимирович Козырев

Вернувшись в Москву, я стал искать возможность для откровенного разговора с Ельциным в спокойной обстановке. Для меня было важным, чтобы мы поняли друг друга и приняли общее решение: или продолжить работу вместе — на что, похоже, почти не оставалось шансов, — или расстаться на достойных условиях. Похоже, предчувствуя, к чему идёт дело, Ельцин избегал встреч со мной один на один. При этом относился ко мне с неизменным дружелюбием и даже теплотой, когда я по его приглашению принимал участие в совместных ужинах Президентского клуба.

Тем летом Ельцин проводил отпуск на государственной даче в Сочи в окружении своей большой семьи — с двумя дочками и внуками. Грачёв и я с нашими семьями занимали дачи по обе стороны от ельцинской. Это был лучший летний отпуск из всех четырёх, что я провёл на этом черноморском курорте, наслаждаясь ежедневной игрой в теннис и плаванием в море. Учась виндсёрфингу недалеко от берега, я чуть не столкнулся с Борисом Немцовым, тогда нижегородским губернатором, который пытался освоить водные лыжи. Так получилось, что каждый из нас был силён в том виде, которому другой пытался научиться, и мы отлично провели время. Он учил меня виндсёрфингу, а я помогал ему с лыжами.

Десять лет спустя Немцов, который стал непримиримым оппонентом президента Путина, был убит рядом с Кремлём. Через несколько дней The Washington Post напечатала мою статью, посвящённую памяти Бориса, с осуждением агрессивного кремлёвского режима.

А тем летом 1995 года Ельцин два или три раза приглашал Грачёва и меня на семейные ужины, и моя дочь Наташа подолгу проводила время с его внуками. Она полюбила «дедушку Бориса» и особенно «бабушку Наину», которые от души баловали детей.

Тему предстоящей отставки нужно было деликатно затронуть в семье. Однажды вечером, когда Наташа вернулась от Ельциных, мы пошли прогуляться по парку.

— Мы хорошо проводили последние четыре года на этом курорте, — начал я. — Это было время, когда я делал всё, что мог, для страны и человека, в семье которого ты сейчас была.

Предчувствуя, куда я веду, она перебила меня:

— Он просто классный! Этим летом я лучше узнала его. В последнее время он выглядит уставшим. Говорят, что болен. Он очень добр к нам. И тебя любит. Я вижу это по тому, как он говорит о тебе, папа. Конечно, он не говорит со мной о политике… Я знаю, что перспективы изменились, я читала об этом в Америке… Но ты всегда говорил, что решение остаётся за ним, он ведь первый избранный президент.

Я честно ответил на её незаданные вопросы:

— Да, он историческая личность, и он заслуживает моего безоговорочного уважения как первый избранный руководитель России, но похоже, он принял решения, с которыми я не согласен. Поэтому я не смогу с чистой совестью помогать их исполнению. Мы с ним обсудим это, и я всё ещё надеюсь убедить его изменить своё мнение. Однако я чувствую, что эта глава моей жизни подходит к концу. Думаю, это наше последнее лето на даче в Сочи. Ничего страшного, перемены добавляют острых ощущений в жизни.

Через несколько дней мы попрощались с сочинской дачей и разлетелись в разных направлениях.

Наташа вернулась в Нью-Йорк, где уже начались занятия в школе, а я отправился в Манилу на ежегодную встречу министров стран АСЕАН. Ельцин остался в Сочи. Я по-прежнему ждал шанса поговорить с ним. Срочной необходимости не было, но тучи сгущались. Мы получали сообщения, что НАТО уже на практике готовится к расширению. И хотя полноценное членство восточноевропейских государств откладывалось на несколько лет, эти новости были приняты в Москве как непосредственная угроза национальной безопасности. Но дальше риторики дело пока не шло.

Все изменилось 30 августа, когда мой отпуск закончился, а НАТО приступила к широкомасштабным бомбардировкам в Боснии в ответ на второй случай массовых убийств в зоне безопасности. Это стало началом военно-воздушной кампании, которая месяц спустя охладила сербские горячие головы, вынудила их снять осаду с Сараева, сформировать с Белградом единую команду для переговоров и начать под руководством Милошевича мирные переговоры на основе предложений Контактной группы. Несмотря на то что Россия столько сделала, чтобы образумить Милошевича и превратить его в ключевую фигуру боснийского урегулирования, вся слава достались Соединённым Штатам и их специальному переговорщику Дику Холбруку. Россия практически самоизолировалась, решительно выступив против бомбардировок НАТО. Мои противники в Кремле и пресса изобразили операцию как наступление под руководством американцев, которое в итоге было направлено против самой России.

Ельцин, ещё до возвращения из Сочи в Москву, оценил действия НАТО как «казнь боснийских сербов». Правительство Черномырдина сделало специальное заявление с обвинением НАТО в геноциде. Затем дума одобрила постановление с требованием к президенту немедленно пресечь агрессивные действия НАТО и отказаться от санкций против Сербии. Ни одна парламентская фракция, включая сторонников Гайдара и Явлинского, не удержалась от безусловного осуждения НАТО и солидарности с боснийскими сербами как жертвами.

В лучших советских традициях Кремль и дума обвинили мировое общественное мнение и прессу в подчинении американо-натовскому заговору и занялись поиском козла отпущения. 13 сентября Джон Торнхилл написал в The Financial Times под заголовком «Козырев может заплатить своей должностью за Балканы»: «Российский министр иностранных дел умело играл дипломатическую роль, представляя приемлемое лицо России за границей и безобидное лицо западных интересов у себя в стране.

Но по мере того, как разрыв между западными и российскими интересами расширялся, ему становилось всё труднее что-то сделать».

Точнее было бы сказать «стало невозможно что-то сделать».

* * *

Через несколько дней после начала бомбардировок меня вызвали в Сочи. В гостиной ельцинской дачи я увидел Грачёва и посла России в Великобритании, моего бывшего заместителя Анатолия Адамишина.

Ельцин безотлагательно перешёл к делу, начав с Югославии.

— Бомбёжки НАТО стали новым вызовом для России, и, по-видимому, наша реакция оказалась запоздалой и слабой. Анатолий Леонидович Адами-шин был свидетелем недавнего заседания так называемой Контактной группы и возмущён, что участники проигнорировали наше требование сейчас же прекратить удары. Я тоже возмущён, как и дума, и все в России! Россия не может играть роль беспомощного бедного родственника в Европе.

День начинался, как и предсказывали утренние новости: согласно некоторым источникам, президент собирался провести важное совещание по Югославии в Сочи, отправить в отставку Козырева и назначить министром иностранных дел Адами-шина, ветерана советской дипломатии, привычного к жёсткому языку, который Запад понимает. Примерно в этом направлении всё и развивалось.

Ельцин пригласил Адамишина и Грачёва высказаться первыми. Оба выразили возмущение действиями