Миссия Бога - Кристофер Райт

мы далее поговорим подробнее. Речь идет о юбилейном годе – постановлении, описанном в Лев. 25. Если исход был Божьим избавлением, то юбилейный год – Божьим восстановлением. И то, и другое одинаково важно рассматривать всесторонне. Иными словами, постановление о юбилейном годе также включает решение социально-экономических проблем, однако не стоит забывать или отодвигать на второй план духовные последствия этого закона. Итак, мы погрузимся в миссиональное прочтение этого древнего израильского постановления и попытаемся увидеть, что оно может сказать нам об этике, евангелизме и эсхатологии.

Постановление о юбилейном годе в контексте

Юбилейный год (yôbēl) завершал цикл из семи субботних лет. В Лев. 25, 8-10 сказано, что юбилей попадал на пятидесятый год, однако некоторые ученые полагают, что это был все же сорок девятый год, то есть седьмой субботний год. Некоторые даже полагают, что юбилей занимал не целый год, а либо один день на пятидесятом году, либо дополнительный месяц после сорок девятого года, наподобие дополнительного дня в нашем календарном високосном годе. В этот год все израильтяне, обнищавшие и вынужденные продать себя в рабство соплеменнику, объявлялись свободными, а родовые земельные наделы, которые пришлось продать, снова становились их собственностью. О процедуре возврата земли и свободы израильтян подробно говорится в Лев. 25, однако некоторые детали содержатся также в главах с двадцать шестой по двадцать седьмую. Это постановление привлекало внимание как древних, так и современных исследователей, а в последние годы оно заняло видное место в трудах, посвященных радикальной социальной этике. Наша задача сводится к тому, чтобы увидеть роль данного постановления в общем библейском представлении о миссии.

Юбилейный год играл ключевую роль в экономике Израиля, он затрагивал семью и землю, следовательно, был укоренен в социальной структуре израильского родства и связанных с ней экономических положениях о землевладении. Тем не менее социально-экономический фактор также был основан на богословской составляющей веры Израиля. Таким образом, мы кратко рассмотрим постановление о юбилейном годе с трех ракурсов: экономического, социального и богословского.

Социальный ракурс. Родство

В Израиле существовала трехъярусная система родства, состоящая из племени, рода и семейства. Скромный ответ Гедеона ангельскому гостю показывает все три: «Посмотри на мой род – он наименьший в племени Манассии; а я наименьший в доме отца моего» (Суд. 6, 15, перевод мой). Две последних единицы (семейство и род) имели большую социальную и экономическую значимость, чем племя, в смысле благ и обязательств, касающихся отдельных израильтян. Отцовский дом был домом родства, в нем проживали сразу несколько поколений, вместе со слугами и наемниками. Отец был главой такого большого семейства, и его слово – закон даже для сыновей, состоящих в браке, как, например, Гедеон (Суд. 6, 27; 8, 20). В отцовском доме члены семейства находили защиту и чувствовали себя в безопасности (Суд. 6, 30–35). Он выполнял юридическую функцию и даже военную: это было место, где члены семейства получали религиозное воспитание и образование.[253] Юбилей был задуман главным образом для экономической защиты наименьшей из этих групп – «дома отца» или семьи в широком смысле этого слова.

Экономический ракурс. Израильская система землевладения

Израильская система землевладения основана на структуре родства в Израиле. Как хорошо показано в Нав. 15–22, территория была распределена «по племенам их», а в племени каждое семейство владело своей долей наследия. Эта система имеет две особенности, резко контрастирующие с ханаанской экономической структурой:

Справедливое распределение. В ханаанской системе земля принадлежала царям и знати, а большая часть населения была лишь фермерами-арендаторами, которые платили подати. В Израиле изначально земля распределялась среди родов и семейств, в племенах – на общем условии: каждый должен получить землю согласно численности и потребности. Об этом говорит список племен в Чис. 26 (обратите внимание на Чис. 26, 52–56) и подробное распределение земли, описанное в Нав. 13–21, которое служит документальным подтверждением: земля должна распределяться во всей системе родства как можно шире.

Неотчуждаемость. Чтобы защитить эту систему родового распределения, земля семейства была неотчуждаемой. То есть она не продавалась и не покупалась как коммерческий актив, но должна была оставаться по возможности в расширенной семье, или, по крайней мере, в кругу семейств рода. Именно этот принцип лежал в основе отказа Навуфея продать свою вотчину Ахаву (3 Цар. 21). А также он отражен в экономических установлениях Лев. 25.

Богословский ракурс: Божья земля, Божий народ

Земля не должна продаваться навсегда, ибо Моя земля; а вы пришельцы и поселенцы у Меня (Лев. 25, 23). Находясь в центре главы о юбилее, эти слова служат переходом между описанной выше социальной и экономической системой и ее богословским обоснованием. На основании этого стиха мы можем сделать два основных вывода богословского характера о земле и живущих на ней израильтянах.

Божья земля. Одним из центральных столпов веры Израиля было то, что земля, в которой евреи обитали – это земля Господа. Она принадлежала ему еще до того, как Израиль вошел в нее (Исх. 15, 13.17). Эта тема часто появляется у пророков и в псалмах, там выражение «земля Яхве» встречается куда чаще, чем «земля Израиля». Хотя земля и принадлежала Господу, она была обещана и дана Израилю в ходе искупительной истории. Она была их наследием, о чем часто говорится в Книге Второзакония.

Таким образом, наследие Израиля все еще оставалось собственностью Бога. Эта двойная традиция земли (божественная собственность и божественный дар) была в некотором смысле связана со всеми основными нитями богословия Израиля. Обетование земли – важная часть патриархального предания об избрании. Земля была целью традиции искупления в событии исхода. Сохранение отношений завета и гарантии жизни в земле были взаимосвязаны. Божественный суд означал изгнание из земли до тех пор, пока восстановленные отношения не были представлены символически возвращением в землю. Таким образом, земля – центр в отношениях Бога и Израиля (см. ее положение в Лев. 26, 40–45). Она стала монументальным, осязаемым свидетельством как божественного контроля над историей, так и нравственных требований, которые влекли за собой эти отношения.

Для израильтянина жизнь со своей семьей на выделенной ему части Господней земли, как и сама земля, служили доказательством его принадлежности к Божьему народу и средоточием практического отклика на Божью благодать. Все, что касалось земли, имело богословские и этические измерения, и об этом ему также напоминала каждая жатва (Втор. 26).

Божий народ. Израильтяне были пришельцами и поселенцами (RSV), чужестранцами и наемниками (NIV) у Господа (Лев. 25, 23). Это выражение (евр. gērîm wĕtôšābîm) обычно в Ветхом Завете описывает класс людей, которые проживали среди израильтян