Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

6

12 марта 1956 года в Москве внезапно скончался глава Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) Б. Берут – его смерть неофициально связывают с потрясением от прозвучавшей на ХХ съезде критики Сталина. Другая неофициальная версия – самоубийство. Официальная причина смерти – воспаление легких. Первым секретарем ПОРП стал Э. Охаб. И тот и другой во время войны проживали в СССР и считались ставленниками Кремля.

В июне 1956-го в польской Познани начались беспорядки. Рабочие выступили под лозунгом «Хлеб и свобода», их протесты были подавлены армией, погибло более 50 человек.

Идеологом «польского пути» к социализму считался популярный политик В. Гомулка, в свое время исключавшийся из Польской рабочей партии, отсидевший в тюрьме, освобожденный в 1954-м и восстановленный в партии в 1956-м.

А. И. Микоян, Н. С. Хрущев и И. Броз Тито во время визита

в СССР

Охаб и польские руководители под давлением Гомулки и его сторонников довольно быстро стали склоняться к пересмотру отношений с СССР. Поводом стало не только восстание в Познани и рост антисоветских и антирусских настроений среди польских рабочих и интеллигенции, но и, например, споры по поводу цен на бурый уголь. В Москву от имени ЦК ПОРП сообщили просьбу отозвать из польской армии и органов госбезопасности советских советников (офицеров КГБ)[369]. Тревожные сообщения подтолкнули Хрущева к решению нанести визит в Варшаву во главе делегации ЦК КПСС. Однако руководство Польши прислало в Москву сообщение о том, что не считает такой визит целесообразным.

Эмоциональный и взрывной Никита Хрущев и в спокойном состоянии не отличался дипломатичностью суждений, а когда ему доложили об отказе поляков, он просто рассвирепел. К чести первого секретаря, он принял решение не выступать с докладом на пленуме ПОРП, поскольку может «выйти из себя». Доклад должен был сделать Микоян. Кроме Хрущева и Микояна, в Польшу отправились Молотов, Каганович, Жуков и Конев, а также другие генералы.

Анастас Микоян и Вильгельм Пик

Прилетев в Варшаву и едва покинув самолет, Хрущев увидел, что встречавший его министр обороны Польши маршал Рокоссовский одиноко стоит в стороне от польских руководителей: Охаба, Гомулки и Циранкевича. Хрущев набросился на них с яростными обвинениями. Гордые поляки были оскорблены. Они получили еще одно доказательство, что их не уважают и относятся как к вассалам.

Позже, уже оказавшись в варшавской резиденции, Хрущев во второй раз проявил благоразумие: советская делегация не стала участвовать в пленуме ПОРП. Польское руководство прибыло на разговор с гостями только после окончания пленума. Хрущев вновь попытался атаковать, но Микоян напомнил ему о прежней договоренности и сам повел дискуссию.

К требованиям Гомулки добавились новые – упреки в том, что пребывание советских войск на территории Польши ничем не регламентировано, что Рокоссовский не считается с чужими мнениями.

К тому моменту Микоян уже побывал с миссиями в Северном Вьетнаме (апрель), КНР (апрель и сентябрь), Северной Корее (сентябрь) и Венгрии (июль), а сейчас хорошо подготовился к разговору в Варшаве. Например, вопрос о задолженности советской стороны по поставкам польского угля предложил отложить, напомнив, что издержки при освобождении Польши от фашизма и помощь польской армии обошлись Советскому Союзу в 34 миллиарда рублей, но никто никогда не требовал от Польши компенсации этих затрат.

У Анастаса Микояна имелся скандальный материал, попросту говоря, компромат на Гомулку – копия его секретного письма Сталину, отправленного 18 декабря 1948 года. В нем Гомулка прямым текстом утверждал: «Я считаю необходимым не только прекратить дальнейший процентный рост евреев как в государственном, так и в партийном аппарате, но постепенно уменьшить этот процент, особенно в высших звеньях этого аппарата»[370]. В Польше об этом письме никто не знал. Гомулка отправил его в Кремль даже без перевода на русский язык. К счастью для Гомулки, Микоян о письме умолчал.

Прямо в ходе переговоров Гомулка узнал, что к Варшаве приближается колонна советских войск, выдвинутая из гарнизонов, дислоцированных в западной части Польши. Гомулка попросил Хрущева остановить движение колонны. Советский лидер сделал это, отдав соответствующий приказ главкому сухопутных войск, 1-му заместителю министра обороны маршалу Коневу[371]. Всерьез напуганные польские лидеры заверили Хрущева, что остаются убежденными коммунистами и ни о каком развороте в сторону Запада речь не идет. Хрущев, более или менее успокоившись, решил возвращаться, и 20 октября 1956 года делегация ЦК КПСС улетела в Москву.

На следующий день председатель КГБ СССР И. Серов попросил Микояна срочно прибыть домой к Хрущеву на экстренное заседание президиума ЦК. Хрущев объявил, что передумал, что советские войска должны войти на территорию Польши. Молотов активно его поддержал. Жуков и Булганин промолчали. Микоян оказался единственным, кто резко возразил17–1. Возражать или просто проголосовать против было мало – Микоян видел, что он в меньшинстве, но атаковал Хрущева, приводя один аргумент за другим. В конце концов ему удалось уговорить первого секретаря отложить принятие решения и продолжить заседание утром следующего дня.

РЕКОНСТРУКЦИЯ

1956 год. 21 октября

Москва

Они разошлись уже после полуночи в молчании – все, кроме Микояна. Он остался в кабинете Хрущева. По взглядам Молотова и Жукова было видно – они понимают, почему Микоян не уходит вместе со всеми. Разговор будет продолжен, теперь уже на двоих.

«Завтра кто-то из них обвинит меня, – подумал Микоян. – Скорее всего, Молотов. Он упрекнет, что я пытаюсь надавить на лидера страны за закрытыми дверями, келейно. А это не по-партийному. Вроде бы обсуждали проблему всем президиумом, а когда члены президиума разошлись, Хрущев и Микоян продолжали шептаться вдвоем. Типичная групповщина. Получается, у них есть секреты от товарищей? Если Молотов так скажет, я ему напомню, что он годами не выходил из кабинета Сталина». Так подумал Микоян и отхлебнул остывшего чаю.

Хрущев, сунув руки в карманы, ходил по кабинету взад-вперед, сутулился.

– Время дорого, – сказал он. – К завтрашнему утру нужно принять решение. Войска приведены в боевую готовность, то есть пока мы тут в Москве будем думать, танки на польской границе всю ночь будут стоять с экипажами заведенные и танкисты будут по нужде ходить под себя. Я ж воевал, Анастас Иванович, я знаю, как это бывает. Да и вы знаете, – Хрущев ухмыльнулся. – Зато и товарищ Гомулка тоже сегодня спать не будет!

«Гомулка» он произнес по-украински, с сильным фрикативным «г».

– Думаю, сейчас никто не спит, – ответил Микоян. – Все сидят у телефонов и ждут. И в Варшаве, и в Праге, и в Берлине – везде.

– Вот и пусть ждут! – яростно воскликнул Хрущев. – Пусть знают, кто в доме хозяин! Я понервничал, пусть теперь они понервничают!

В. Гомулка