Щегол 1-11 - Василий Горъ

трети, пошли красными пятнами и… начали накачивать марева Силой. Да, вполне возможно, что эта реакция на «попрание устоев» была чисто рефлекторной, но я вложился в слабенький ступор, заполировал его таким же дохлым ужасом, встал, подошел к краю возвышения и равнодушно оглядел побледневших аристократов:

— Тот, кто рискнет закончить формирование атакующих умений, умрет. И это тоже не шутка: я поддерживаю решения, принятые Его Императорским Величеством, убежден, что Империя должна развиваться, а не стагнировать, мечтаю жить в Эпоху Созидания и считаю тех, кому плевать на все, кроме своей мошны, врагами. А врагов — особенно старательно рядящихся под друзей и при любой возможности бьющих в спину — я предпочитаю уничтожать. Делайте выводы. И выбор…

…Сто миллионов мне, конечно же, прилетели. С правильным текстом в графе «назначение платежа». Поэтому, позавтракав в компании Императора, Императрицы, Цесаревича и Виктора, мы вылетели не в гости, а домой. Темы бардака, начавшегося в Империи, не поднимали, ибо обсуждать эту тему до смерти надоело еще во время трапезы. Но полностью отрешиться от «веселого настоящего» так и не получилось: на подлете к Никитино Ира вывела на экран пассажирского салона картинку с курсовых камер и продемонстрировала нам колонну военной техники, подъезжающую к району.

А потом сообщила, что Вторая ОБОН и еще несколько подразделений Воздушно-Десантных войск, ныне состоящих практически из одних Бояр, заканчивают развертывание в местах компактного проживания дворянства.

Мое настроение, и без того балансировавшее между отметками «Очень плохое» и «Хуже некуда», рухнуло в пропасть. А зря — буквально через пару секунд подал голос БИУС. И подкинул несколько поводов для оптимизма:

— Император далеко не дурак. Да и Аноним у него ничего. Поэтому то, что вы видели — лишь верхушка айсберга. А на самом деле момент для удара по «замшелым пням» выбран с изуверской точностью и нанесен… в разы масштабнее, чем вы можете себе представить: аристократам, мешавшимся под ногами серьезнее всего, не до попыток объединиться, ибо у каждого отдельно взятого внезапно появились проблемы серьезнее некуда в собственном роду, на производствах, с налоговыми органами и так далее. Скажу больше: Михаил Владимирович, готовивший эту акцию, пустил в дело даже залежи компромата и, тем самым, столкнул лбами всю оппозицию, натравил на самых опасных противников их супруг, любовниц, наследников и родню, слил в Сеть море конфиденциальной информации и спустил с поводка Ляпишева. В общем, единого фронта не будет. Более того, процентов восемьдесят пять-восемьдесят семь нынешних оппонентов Воронецких сломаются раз и навсегда. То есть, с радостным визгом лягут под Императора и постараются о себе не напоминать. И пусть омолодить руководство министерств и ведомств удастся от силы процентов на сорок пять, «замшелые пни», которые все-таки удержатся в своих креслах, гарантированно начнут шуршать, как дизельные двигатели в Пятне. Но самым веселым будет даже не это: нашими общими стараниями в течение ближайших двух недель сменятся главы как минимум тридцати двух оппозиционных родов, а три четверти новых глав предпочтут войне мир!

Несмотря на нежелание вникать в эти выкладки голова включилась сама собой и помогла додуматься до самого актуального вопроса:

— Наше участие потребуется?

— Только в качестве Самой Жуткой Страшилки! — хохотнула Дайна и весело добавила: — Говоря иными словами, вам достаточно никуда не улетать из Новомосковска, а все остальное сделают Воронецкие, народная молва и я.

— Что ж, делайте… — после недолгой паузы заключил я и покосился на погасший экран: — … только новостями не доставайте, ладно?

— Как скажешь… — буркнула она, посадила «Орлан» на законное место и опустила дверь-трап.

Я помог супругам подняться с кресел, вытащил из пространственного кармана рюкзак, закинул за левое плечо и, потрепав по волосам сестренку, вышел из винтокрылой машины. Потом пересчитал количество засуетившихся «силуэтов», отрешенно отметил, что чуйку освоили почти все Одаренные рода, и поплелся ко входу в лифтовый холл. А через минуту с небольшим влип. На хозяйском этаже — набежавшая родня обрадовалась нашему возвращению из дворца и… нехотя вернула меня в воспоминания о пресс-конференции, беседе с государем и мыслях о начавшемся бардаке.

Слава богу, терроризировали нас не так уж и долго. Поэтому в какой-то момент я добрался до своих покоев, вернул снаряжение в пространственный карман, перебрался в ванную, разделся, вломился в душевую кабинку и врубил горячую воду в любимом режиме «Ливень». Думать не хотелось. Шевелиться — тоже. Поэтому вжался лбом в стеклянную стенку и скинул прозрение. Чтобы не отвлекаться на мельтешение энергетических систем.

Не знаю, как Оля со Светой догадались, что я хочу побыть один, но не появились даже на пороге ванной. Так что меня кинуло в безвременье… аж минут на двадцать пять. К сожалению, потом в канале ТМГ снова раздался голос Дайны, и мне пришлось приходить в себя:

— Игнат, через четверть часа к нам приедет Искрицкая. Любого другого я бы послала куда подальше, а ее… не хотелось бы.

Я коротко кивнул в знак того, что согласен с ее мнением, решительно вырубил воду, приложил себя бодрячком и сдвинул в сторону дверцу кабинки. А уже минут через семь-восемь вломился на кухню, поймал вопросительный взгляд Оли, отрицательно помотал головой и в гордом одиночестве вышел в коридор. Пока спускался в гараж, засек знакомый «силуэт», удивился, что он подъезжает к нам без какого-либо сопровождения, подождал еще немного и удивился снова: Валентина Семеновна приехала не на лимузине, а на самой обычной «Веге».

Впрочем, о вежестве я не забыл. Поэтому помог женщине выбраться из-за руля, поздоровался, пригласил в дом, предложил разделить с нами обед, принял аргументированный отказ и поднял гостью в кабинет.

Перешагнув через его порог, Искрицкая дошла до ближайшего кресла, развернулась на месте и сложилась в поясном поклоне. В таком положении простояла секунды полторы, затем выпрямилась, развернула плечи, поймала мой взгляд и поблагодарила. За спасение жизни, за Воздаяние насильникам, за подписки о неразглашении, взятые Ляпишевым с вояк, отправленных к ангару, и за гипнотерапевта.

Я попробовал, было, съехать со столь неприятной темы, но не тут-то было:

— Игнат Данилович, вашими заботами я жива и здорова, воспоминания об изнасиловании и потере мужа со свекром ощущаются чужими, и меня никто не поливает грязью ни в лицо, ни за глаза. Так что я вам должна по гроб жизни, соответственно, можете рассчитывать на то, что в любом конфликте мой род поддержит ваш. Порукой тому мое слово!

Местоимение «мой» заставило подобраться: потомственные дворяне в таких нюансах не ошибались. В лице, вроде как, не менялся, но