Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

Ботанические кабинеты университетов во второй половине XIX в. практически повсеместно (где-то – позднее, например, в Казанском университете только в 1910 г.) разделились на кабинеты морфологии и систематики растений и ботанические (физиологические) лаборатории. Только в Юрьевском университете при единственном профессоре ботаники был единый ботанический кабинет. В столичных университетах из морфологических кабинетов были выделены криптогамические лаборатории для проведения специальных исследований над низшими растениями. В некоторых университетах были оборудованы ботанические музеи. При хроническом недостатке финансирования и тесноте помещений лаборатории тем не менее развивались. Их заведующие добивались расширения или перенесения их в новые помещения, даже постройки новых зданий. В тех лабораториях, которые находились вдалеке от ботанических садов, решали проблемы недостатка живых растений за счет оборудования маленьких оранжереек. Большое значение для успешного развития лабораторий и кабинетов имел человеческий фактор: при нерадивом ведении хозяйства профессорами страдали и учебная, и научная часть. Не везде были решены проблемы с нехваткой помещений, что приводило к ограничению числа занимающихся. Даже в столичных университетах число специалистов не превышало шестнадцати.

Во всех российских университетах во второй половине XIX в. были организованы или реорганизованы зоологические и зоотомические кабинеты или кабинеты сравнительной анатомии. Самым последним университетом, в котором появился кабинет сравнительной анатомии на физико-математическом факультете, был Юрьевский университет, в котором длительное время существовала только одна профессура по зоологии. В некоторых университетах появились дополнительные кабинеты, специализирующиеся на гистологии и эмбриологии. Все зоологические и зоотомические кабинеты испытывали трудности из‑за стесненности помещений. Некоторые из них были решены путем постройки (Московский университет) или передачи новых зданий (Харьковский, Санкт-Петербургский университеты), ремонта старых помещений (Казанский университет). В других университетах из‑за нестабильной политической обстановки в начале XX в. эти трудности преодолеть так и не удалось.

Создание научной базы на физико-математических факультетах университетов путем основания кабинетов, лабораторий и ботанических садов отличалось экстенсивностью. В конечном счете это привело к накоплению таких проблем, как нехватка помещений для размещения коллекций, приборов и инструментов, проведения научных исследований и практических занятий со студентами. Первая половина XIX в. отмечена делением кабинетов естественной истории на ботанические и зоологические кабинеты, увеличением числа экспонатов, листов гербария. Причем чаще всего эти коллекции находились в помещениях, не приспособленных для их хранения, поэтому остро стояла проблема борьбы с сыростью. Еще одной чертой является отсутствие практики проведения лабораторных занятий, то есть коллекции представляли собой чаще всего «вещь в себе». Иногда они не были каталогизированы и классифицированы.

Уже в 1840–1850‑х гг. в лабораториях появляются первые микроскопы, однако развитие микроскопических исследований не могло быть интенсифицировано из‑за отсутствия практических занятий со студентами и развития систематического направления в зоологии и ботанике. Лишь в 1860‑е гг. была подготовлена смена поколений и парадигм в обучении и исследовании. В это время (и в 1870‑е гг.) на естественных отделениях появились лаборатории сравнительной анатомии (зоотомические), а затем и физиологии. Последние, впрочем, финансировались не из средств министерства, а из специальных средств университетов, поэтому испытывали больше материальных проблем, чем накопившие определенную базу зоологические и зоотомические лаборатории.

В некоторых университетах были выделены анатомо-гистологические (эмбриологические) кабинеты и лаборатории (Московский, Санкт-Петербургский, Казанский, Новороссийский), имелись антропологические музеи и кабинеты (Московский, Дерптский, Харьковский университеты), однако развитие их относится к концу XIX в. и даже в большей степени к началу XX в. Тогда же многие университетские лаборатории получили новые помещения, вкупе с интенсивно приобретающимся оборудованием это могло качественно улучшить как преподавание, так и исследования в университетах, однако нехватка средств, которая всегда была ахиллесовой пятой развития лабораторий и кабинетов, осложнилась нестабильной политической ситуацией, к которой присовокупилась Первая мировая война, лишившая возможности закупать оборудование в Германии, основной стране – производителе сложной оптической техники и приборов. В целом же анализ состояния многих, если не большинства лабораторий в конце XIX – начале XX в. позволяет говорить о науке вопреки: вопреки отсутствию финансирования, вопреки тесноте помещений, их загазованности и отсутствию света.

Отдельно следует сказать о ботанических садах университетов, которые тоже играли роль учебно-вспомогательных учреждений, а в последующем являлись также лабораторной базой для учебных и научных занятий. История ботанических садов Российской империи начинается в XVIII в. с создания первых Аптекарских огородов, один из которых впоследствии стал университетским ботаническим садом. После открытия университетов каждый из них постепенно обзавелся собственным ботаническим садом, которые должны были также стать учебными учреждениями. Каждый университетский ботанический сад прошел собственный путь прежде, чем стать учебной базой для преподавания ботаники. Необходимость обеспечения учебного процесса оказала влияние и на изменение научной функции садов, в которых появились ботанические лаборатории.

Ботанический сад Московского университета был основан в 1785 г., но в 1805 г. в связи с закрытием Медико-хирургической академии был приобретен принадлежащий последней Аптекарский огород за 11 000 рублей, обустройством которого занимался только что прибывший в Россию профессор ботаники Г. Ф. Гофман. Старый[980] ботанический сад Московского университета погиб при пожаре 1812 г., во время которого значительно пострадал и новый университетский ботанический сад: постройки и оранжереи были повреждены, погибли растения, библиотека и рукописи профессора Г. Ф. Гофмана. Даже в 1839 г. профессор ботаники А. Г. Фишер сетовал, что саду так и не удалось восстановить былое великолепие, несмотря на превосходство над другими университетскими садами: «Смело можно утверждать, что ежели не разнообразием, ибо в сем отношении по крайней мере Дерптский университетский сад все еще гораздо богаче, а наш все бывшее до 1812 потерял, все разведено следовательно вновь, то по крайней мере числом воспитываемых растений едва ли не превосходит своих сверстников…»[981]

Сразу после покупки сада Медико-хирургической академии профессор Г. Ф. Гофман развил там кипучую деятельность: «Построены были две оранжереи с каменною залою для чтения лекций, теплица, дом для профессора и другой для садовника»[982]. В 1808 г. Г. Ф. Гофман опубликовал описание сада, в котором насчитывалось 3594 вида растений. Однако пожар Москвы нанес очень большой урон ботаническому саду, от которого он не мог оправиться длительное время, в том числе по причине нехватки финансирования: «В результате выпуска огромных партий бумажных денег в период антифранцузских коалиций уровень рублевой ассигнации в 1814 г. упал до 20 коп. серебром. При этом жалованье большинства служащих осталось на том же уровне, а налоги и цены выросли»[983]. Более того, в 1820‑е гг. пришлось продать часть территории сада «по 1‑й Мещанской улице и по Безбожному и Ботаническому переулку для уменьшения расходов по уборке улиц»[984]. Таким образом, территория