Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

class="p1">Говоря о биологических учебно-вспомогательных учреждениях российских университетов, обязательно следует сказать о лабораториях, обеспечивающих преподавание и проведение исследований в области физиологии. Дело в том, что особенности организации разных университетов привели к тому, что в некоторых из них физиологические лаборатории относились исключительно к медицинскому факультету, а в некоторых образовались еще и на физико-математическом.

В тех университетах, где лаборатории относились к медицинскому факультету, курс физиологии читался профессорами медицинского факультета, то есть это были, если можно так сказать, приходящие профессора, не относящиеся к естественному отделению. Это были Московский, Дерптский (Юрьевский), Варшавский и Университет святого Владимира. В последнем предмет, изучаемый студентами-естественниками, назывался не физиологией животных, а физиологией человека. В Харьковском и Казанском университетах существовали две лаборатории – и на медицинском, и на физико-математическом факультетах. В Санкт-Петербургском и Новороссийском университетах, не имевших медицинского факультета (в Новороссийском он появился только в начале XX в.), физиологическая лаборатория изначально относилась к физико-математическому факультету.

Несмотря на то что физиология начала преподаваться студентам-естественникам еще в 1840–1850‑е гг., лаборатории в университетах появились гораздо позднее – в 1860–1870‑е гг. Самой первой физиологической лабораторией физико-математического факультета стала лаборатория Санкт-Петербургского университета. Ее основание связано с тем, что после введения устава 1863 г., разделившего кафедру зоологии на две, в университет был приглашен Ф. В. Овсянников, первый профессор физиологии, анатомии и гистологии.

Для преподавания и научной деятельности была необходима лаборатория, обустройством которой Ф. В. Овсянников и занялся сразу же по приезде в Петербург. В отчете университета за 1865 г. даны следующие сведения о состоянии физиологического кабинета: препаратов по анатомии из папки 14, один ящик с препаратами по эмбриологии, один человек из папки, три разнимающихся черепа, пять черепов обыкновенных, семь микроскопов, три ящика с анатомическими инструментами, 21 снаряд и инструмент для физиологических опытов, шесть препаратов по анатомии сухих и в спирте[967].

В 1876 г. в Петербург из Одессы переехал И. М. Сеченов, который так описывал лабораторию того времени: «Обстановка была более чем скромная. Лаборатория состояла всего из двух комнат – одной для профессора, другой для ассистента; инструментальных пособий было очень мало, бюджет маленький…»[968]

После приезда И. М. Сеченова Ф. В. Овсянников сосредоточился главным образом на преподавании гистологии, в связи с чем в 1888 г. из состава физиологического кабинета был выделен анатомо-гистологический кабинет. При этом министр разрешил разделить кабинеты с тем условием, «если указанное разделение кабинетов не потребует ассигнования новых средств»[969]. Таким образом, Санкт-Петербургский университет оказался обладателем четырех зоологических кабинетов – физиологического, анатомо-гистологического, зоологического и зоотомического, в котором проходили научные исследования в разных областях зоологической науки.

В начале XX в. анатомо-гистологический кабинет занимал 10 комнат с 24 окнами площадью 117 кв. саженей (около 533 кв. метров), при этом половина комнат была непригодна для микроскопических работ, так как окна в них выходили в коридор, что требовало искусственного освещения. По этой причине не хватало мест в остальных комнатах, где занимающиеся вынуждены были сидеть двумя рядами. Не существовало отдельных комнат для профессора и лаборантов, которые занимались в комнатах для специалистов. Таким образом, пригодной для занятий была только одна комната с четырьмя окнами. Свободное место в комнатах было занято шкафами с инструментами и моделями, другие комнаты были загромождены шкафами с посудой и реактивами. В комнатах было очень холодно, а потолок передней постоянно промокал из‑за сточных труб находящегося выше зоологического кабинета[970].

Вообще, проблема загрязненности воздуха и помещения была очень острой: «Особенно неудобна комната для специалистов, она переполнена работающими так, что между столами едва можно пройти. Освещение и газ едва можно приспособить для лабораторных целей. В этой же комнате берут материал и производят вскрытие животных. Воздух спертый и пропитанный всевозможною вонью. Дольше четырех часов пополудни оставаться в ней нельзя, начинаются головные боли. Совершенно нет и невозможно устроить никаких приспособлений для рационального удаления грязи и отбросов. Всякие животные остатки сжигаются тут же в каминах, не редко дополняя последнюю отвратительным запахом. Дым из нижних помещений проникает через в комнату для специалистов и им приходится или, буквально, сидеть в облаках дыма или бросать на этот день свою работу. В соседней комнате, где занимаюсь я, иногда сажа выбрасывается из камина и покрывает собою всю комнату», – писал заведующий анатомо-гистологическим кабинетом А. С. Догель в 1906 г.[971]

Анатомическое отделение кабинета было в еще худшем положении: оно занимало две самые темные комнаты, а занятия велись при искусственном освещении, не было приспособлений для хранения трупов. Животных для кабинетов держали рядом, в такой же темной комнате, что добавляло неприятный запах кабинету. «Лаборатории и кабинеты С.-Петербургского университета, за исключением вновь построенных химического и физического институтов, по сравнению с таковыми же Московского университета, кажутся жалкими лачугами, годными скорее на слом, чем для научных занятий», – резюмировал А. С. Догель[972].

Не в лучшем положении находился и физиологический кабинет под руководством профессора Н. Е. Введенского. Все занятия: специалистов, студентов по физиологии, по физиологической химии (с едкими и летучими веществами) проходили в одной комнате. В комнате не было вентиляции, поэтому пары и газы портили находящиеся здесь же дорогостоящие приборы. Из-за отсутствия помещения работы с сернистыми аммонием и сероводородом приходилось проводить в свободное время в химической лаборатории, что было не слишком удобно. Не было места для хранения приборов, а полы периодически тряслись из‑за проезжающих по улице экипажей. Не было и помещения для содержания оперированных животных, что имело огромную важность для проведения научных исследований по физиологии. Отсутствовала комната для личных занятий профессора и лаборантов, а воздух постоянно загрязнялся дымовыми газами из‑за усиленной топки холодного помещения зимой[973].

Физиологический кабинет Новороссийского университета начинался с одного человеческого скелета. Несмотря на увеличение числа аппаратов и инструментов, длительное время он не имел подходящего помещения. Лишь в 1870 г. кабинет получил новое помещение и средства на его обустройство. Приехавший в 1871 г. профессор физиологии И. М. Сеченов сразу взялся за обустройство лаборатории: «…оборудование он заказывает лучшим мастерам Берлина, Тюрингена, Лейпцига и Вены. Среди списка оборудования – спектроскоп, электрофизиологическая аппаратура от Зауэрвальда (специалиста по изготовлению зеркальных гальванометров), индукционные аппараты, вакуумные насосы, аналитические весы, химические и физические приборы, хирургические инструменты и многое другое»[974].

И. М. Сеченов не только приложил много усилий для улучшения кабинета, но и пожертвовал свои 500 рублей на это. В физиологический кабинет еще входило анатомо-гистологическое отделение, выделение которого должно было произойти в 1882 г., и которое в 1886 г. устроил В. М.