Собственный Его Императорского Величества Конвой. История частей непосредственной охраны российских государей от основания при Александре I до расформирования после отречения Николая II. 1811— 1917 - Николай Васильевич Галушкин

о существовании во дворце беспроволочного телеграфа действительно могла прийти в голову представителям революционной власти, можно судить по воспоминаниям самого бывшего «военного комиссара» города Киева К. Оберучева. Этот «участник великой русской революции» (как сам себя называет Оберучев) в своей книге пишет: «Какой-то испуг, боязнь контрреволюции, как бы овладел многими…»

Что представляла [собой] так называемая «милиция», созданная вместо «ликвидированной» государственной полиции, и как у этих «милиционеров» «развился вкус» к обыскам и арестам, бывший комиссар Оберучев (на той же странице своей книги) дает следующее описание: «На помощь пришла учащаяся молодежь, студенты, курсистки, а также и рабочие, которые добровольно взяли на себя обязанности полиции, получившей название милиции. Функции у нее остались те же: ловить воров, грабителей и прочее жулье, которого оказалось достаточно. А рядом с арестом воров у многих развился вкус и к предварительным арестам – «в порядке целесообразном» – «как покусителей на новый строй». И сколько было попыток арестовать инакомыслящих! Какой-то испуг, боязнь контрреволюции, как бы овладел многими…»

8 марта. До этого дня особых событий не происходило. Никаких других посещений дворца представителями новой власти не было. Хорунжий Рогожин и капитан Богенский получили от «исполнительного комитета общественных организаций» и из штаба Командующего войсками округа сообщение, что на следующий день, 9 марта, назначено войскам «шествие перед исполнительным комитетом и Командующим войсками». Казакам Конвоя и солдатам Сводного полка предлагалось принять участие в этом «шествии». Командир полусотни Конвоя и командир роты Сводного Пехотного полка на это предложение ответили категорическим отказом.

10 марта. Государыня Императрица, Великий Князь Александр Михайлович и все сопровождавшие Государыню вернулись из Могилева. После встречи Ее Величества офицеры Сводного Пехотного полка и другие лица, находившиеся во дворце, собрались в комнате офицеров Конвоя, дабы присутствовать при сообщении сопровождавшего Государыню Императрицу хорунжего Ногайца следующих подробностей.

Поезд Государыни Императрицы Марии Федоровны состоял из пяти вагонов: салон-столовая, вагон Ее Величества, в котором при Государыне были ее фрейлина графиня Менгден и камер-фрау. В третьем вагоне находились Великий Князь Александр Михайлович, обер-гофмейстер князь Шервашидзе, состоящий при Государыне Свиты Его Величества генерал князь Долгоруков и офицер Конвоя хорунжий Ногаец. В четвертом вагоне – казаки Конвоя, ограниченное число прислуги и служащие железнодорожной администрации. Пятый вагон – кухня и необходимый при ней штат служащих.

Великий Князь Александр Михайлович в пути неофициально взял на себя должность коменданта поезда и отдавал соответствующие распоряжения. Поезд Государыни Императрицы шел «вне расписания», и на каждой станции его задерживали. Несмотря на то что на всех остановках Императорский поезд со стоящими у вагона Государыни казаками Конвоя привлекал всеобщее внимание толпившегося на станциях народа во все время пути следования поезда из Киева в Могилев и обратно, никто не позволил себе каких-либо демонстраций и революционных выступлений. Едва поезд остановился на станции Могилев, Государь Император сразу же вошел в вагон своей Августейшей матери.

Вскоре Государь, Государыня и Великий Князь Александр Михайлович вышли из вагона. Государыня, поздоровавшись со всеми ее встречавшими, довольно долго оставалась наедине с Государем на станции Могилев, после чего Государь отбыл в свою резиденцию – губернаторский дом.

Вечером того же дня (4 марта), после 20 часов, Государь изволил прибыть к обеду в поезд Ее Величества. Кроме лиц, сопровождавших Государыню Императрицу, то есть Великого Князя Александра Михайловича, князя Шервашидзе, генерала князя Долгорукова, графини Менгден и офицера Конвоя Ногайца, к Высочайшему обеду был приглашен Великий Князь Борис Владимирович. Поезд Великого Князя с его штабом (Штаб Походного Атамана Казачьих Войск) стоял недалеко от поезда Государыни Императрицы.

Во время этого обеда сам Государь и Государыня Императрица Мария Федоровна внешне были царственно спокойны и, как обычно, ласковы и приветливы, но все остальные были подавлены совершившимся в Пскове страшным событием. Сама Государыня почти не принимала никакого участия в разговоре. Глядя на Государя, она старалась улыбаться, но эта улыбка не соответствовала тому, что выражали ее печальные и грустные глаза.

Во время всего обеда Великий Князь Александр Михайлович старался вести и поддерживать разговор с Государем Императором. Разговор шел или на отвлеченные темы, или Великий Князь докладывал Государю о своей поездке на фронт, из которой он только что вернулся. Государь внимательно и с большим интересом слушал доклад Великого Князя.

По тем вопросам, которые Государь ему задавал, было видно, насколько сам Государь был в курсе всех событий, происходивших на фронте. Государь знал не только наименование и расположение частей по всему фронту, но, благодаря своей исключительной памяти, он называл фамилии тех командиров, которые стояли во главе этих воинских частей. После обеда Государь оставался с Государыней Императрицей в ее вагоне до 23 часов.

На другой день (5 марта) Государыня посетила службу в Могилевском соборе и присутствовала на завтраке у Государя в губернаторском доме. После 16 часов Государыня в сопровождении графини Менгден и своего камер-казака вернулась на станцию Могилев, в свой поезд.

Во все последующие дни пребывания Государыни Императрицы в Могилеве Государь к вечеру приезжал на станцию и оставался в вагоне своей Августейшей матери до полуночи.

8 марта, когда Государь, перед отбытием в Царское Село, завтракал в поезде Государыни Императрицы, очень много жителей города Могилева прибыло на станцию. Многие из них приблизились непосредственно к поезду и открыто выражали Государю свои добрые пожелания. Эта манифестация народа, в которой принимали участие не только мужчины, но и женщины, была исключительно трогательной. Все были глубоко взволнованы.

Это волнение среди собравшегося народа было особенно велико, когда к окну вагона подошли Государь и Государыня и приветливо поклонились народу. Все сразу же сняли шапки и фуражки, многие женщины плакали и крестили Государя и его Августейшую мать – Государыню Императрицу. Государь, описывая в своем дневнике последний день в Могилеве, отмечает: «Глубоко взволнованная толпа провожала Меня…» Группа манифестантов, состоявшая главным образом из учащейся молодежи, подошла совсем близко к Царскому вагону, у которого стояли конвойцы. Заметив это, Государь изволил поручить офицеру Конвоя (хорунжему Ногайцу) раздать этой группе молодежи разрезанное самим Государем кинжалом на несколько мелких частей одно из расписаний движения поезда. На обратной стороне каждой части разрезанного расписания была подпись Государя Императора: «…На память! – Н.». Со слезами на глазах принимали эту драгоценную память те, кто имел счастье ее получить.

В 16 часов 30 минут Государь вышел из вагона Государыни Императрицы и, изволив поблагодарить за службу и попрощаться со стоявшими у вагона и ожидавшими выхода Его Величества конвойцами (хорунжий Ногаец, один урядник и два казака Л.-Гв. 5-й Сводной сотни), в сопровождении Великих Князей Александра Михайловича, Сергея Михайловича и Бориса