Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин

— За будущего вождя нашей партии Георгия Михайловича.

Попов расставляет свои кадры везде, где может, с тем, чтобы в удобный момент взять баранку руля страны в свои руки… В Москве начали поговаривать, что Попову дорога расчищена на этом пути. В кругах МК открыто говорят, что за плечами Попова тов. Сталин и что пост великого вождя перейдет Попову».

Еще недавно Сталин верил, что молодой и напористый московский секретарь легко решит все проблемы, заниматься которыми вождю уже не хотелось. 12 июня 1945 года на объединенном пленуме МК и МГК ВКП(б) Георгия Попова избрали первым секретарем обкома и горкома партии. На следующий год, 18 марта 1946 года, на пленуме ЦК он стал еще и членом оргбюро и секретарем ЦК партии.

Акции Георгия Михайловича стремительно росли. Московский хозяин держался все более уверенно. Избалованный вниманием вождя, даже с высокопоставленными чиновниками разговаривал высокомерно. Георгий Михайлович считал, что ему остался всего один шаг до Олимпа — Политбюро. И этот шаг скоро будет сделан. Ошибся.

Донос на хозяина Москвы был не слишком грамотным, но подкреплял сталинские подозрения, что Попов и в самом деле нацелился на кресло первого человека в стране. У Сталина был один вечный интерес — сохранение полной и единоличной власти. Друзья и соратники менялись. К концу жизни не осталось ни тех, ни других, только царедворцы.

1 ноября политбюро постановило:

«Назначить комиссию в составе тт. Маленкова, Берия, Кагановича и Суслова для проведения проверки деятельности т. Попова Г.М. с точки зрения фактов, отмеченных в письме трех инженеров».

Лаврентий Павлович с товарищами легко справились с задачей, поскольку позиция Сталина была ясна: подготовить материал, необходимый для снятия Попова с должности.

10 декабря 1949 года Сталин, вернувшийся из отпуска, в первый раз принимал подчиненных в своем кремлевском кабинете. В половине десятого вечера к нему пришли члены политбюро Берия, Каганович, Маленков и секретарь ЦК Суслов. Привели с собой Георгия Михайловича Попова — для последнего разговора.

Зачем Сталин пожелал увидеть своего прежнего любимца?

Постановление политбюро ЦК ВКП(б) об образовании и порядке работы Бюро президиума Совета Министров СССР. 7 апреля 1950

Подлинник. Машинописный текст. Подпись — автограф И.В. Сталина. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп.163. Д. 1545. Л. 163]

Вождь считал себя тонким знатоком человеческих душ, очень доверял своим чувствам и эмоциям. Наверное, хотел окончательно решить для себя, что делать с Поповым: ограничиться лишением должности или окончательно его уничтожить.

Характерная черта Сталина: он преспокойно расставался даже с недавними фаворитами. Через полтора часа увели уже низверженного с Олимпа Попова, а еще через пятнадцать минут в сталинский кабинет запустили вызванного из Киева Хрущева, в жизни которого начиналась новая глава.

— В столице, — оповестил его вождь, — неблагополучно. Мы бы хотели, чтобы Москва стала настоящей опорой Центрального комитета, и предлагаем вам перейти сюда.

И добавил доброжелательно:

— Довольно вам работать на Украине, а то вы совсем превратились в украинского агронома.

Попов еще хорошо отделался, его сделали министром городского строительства, потом перебросили в Министерство сельскохозяйственного машиностроения. Но Сталин передумал и распорядился отправить его директором завода в Куйбышев. А брат Георгия Михайловича — Дмитрий Попов — был вполне симпатичным человеком, дружил с дедушкой автора этой книги, бывал у него дома. Он работал заместителем главного редактора газеты «Вечерняя Москва». После опалы брата лишился работы.

В феврале 1951 года произошла еще одна реорганизация бюро Совмина, свидетельствовавшая о новой расстановке сил:

«Председательствование на заседаниях Президиума Совета Министров СССР и Бюро Президиума Совета Министров СССР возложить поочередно на заместителей Председателя Совета Министров СССР тт. Булганина, Берия и Маленкова, поручив им также рассмотрение и решение текущих вопросов.

Постановления и распоряжения Совета Министров издавать за подписью Председателя Совета Министров СССР Сталина И. В.».

Повседневная власть сосредоточилась в руках тройки — Берии, Маленкова и Булганина. Впрочем, и они понимали, сколь ненадежно их высокое положение.

После очередного обеда у Сталина Булганин, который был в фаворе, пожаловался Хрущеву:

— Едешь к нему в гости, там тебя поят, кормят, а потом и не знаешь, куда ты поедешь: сам ли домой к себе или тебя отвезут куда-нибудь и посадят.

Он это произнес, будучи под крепким градусом, писал Хрущев. Но ведь что у трезвого на уме…

Берия не любил и боялся Сталина, хотя вождь высоко поднял Лаврентия Павловича, и в президиумах и за обеденным столом сажал рядом с собой.

Г.М. Маленков, А.И. Микоян и Л.П. Берия идут по территории Кремля. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп.12. Д. 122]

В последние сталинские годы Берия и Маленков стали главными фигурами в партийно-государственном аппарате

«На банкетах в Кремле, — вспоминал переводчик вождя Валентин Бережков, — за столом обычно рассаживались в следующем порядке: посредине садился Сталин, по его правую руку — главный гость, затем переводчик и справа от него — Берия».

Вождю нравилось наблюдать, как Берия спаивает членов политбюро. Лаврентий Павлович сидел рядом с вождем, что делало его еще более страшным. Перед ним ставили тарелку с маленькими красными перцами, которые он закидывал в рот один за другим, словно семечки.

— Это очень полезно. Каждый мужчина должен ежедневно съедать тарелку такого перца, — назидательно поучал Берия.

Алексей Иванович Аджубей, зять Хрущева, рассказывал, что во время сталинских застолий на ближней даче Сталин назначал Берию тамадой, именуя его почему-то прокурором.

Один из руководителей югославской компартии Милован Джилас вспоминал, как вместе с будущим президентом социалистической Югославии Иосипом Броз Тито побывал у Сталина:

«Во главе стола сел Берия, справа Маленков, затем я и Молотов, а слева Сталин, Тито, Булганин и генерал Антонов, начальник генерального штаба.

Берия был тоже небольшого роста — в политбюро у Сталина, наверное, и не было людей выше его. Берия тоже был полный, зеленовато-бледный, с мягкими влажными ладонями. Когда я увидел его четырехугольные губы и жабий взгляд сквозь пенсне, меня как током ударило — настолько он был похож на Вуйковича, одного из начальников белградской королевской полиции, особым пристрастием которого было мучить коммунистов. Только усилием воли я отогнал от себя неприятное сравнение, напрашивавшееся так назойливо еще потому, что сходство было не только внешнее, айв выражении — смесь самоуверенности, насмешливости, чиновничьего раболепия и осторожности».

Народный артист СССР и лауреат Сталинских премий Евгений Валерианович Самойлов, который играл тогда в Театре Революции (ныне Московский академический театр имени Вл. Маяковского), рассказывал:

— Меня пригласили вести