Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

как Стивен Мэй, где были отражены все разговоры, которые агенты вели с врачами или аптекарями. И вот что обнаружили следователи, разбирая эти материалы: чуть ли не все важные ингредиенты истории, которую состряпала Purdue о собственной деятельности, оказались неправдой.

* * *

Заверения официальных представителей Purdue о том, что у компании не было никаких оснований предвидеть, что ОксиКонтином можно злоупотреблять, опровергались их собственными документами. Те самые руководители, которые свидетельствовали об отсутствии каких-либо признаков значительного злоупотребления МС-контином, неоднократно обсуждали эту тему в электронной переписке. «Когда я был менеджером[1507] на Среднем Западе… я получал такого рода новости об МС-контине постоянно и отовсюду», – писал в электронном письме, датированном июнем 2000 года, один из топ-менеджеров компании, Марк Альфонсо. «Некоторые аптеки даже не хотят хранить у себя МС-контин из страха, что их ограбят». (Майкл Фридман, пересылая это письмо Говарду Юделлу, спрашивал: «Вам нужна вся эта болтовня в электронной почте?»)

Но еще одной причиной, по которой Purdue следовало бы предвидеть, что этим препаратом будут злоупотреблять, были ее собственные внутренние исследования[1508], показавшие, что терапевтическое действие ОксиКонтина часто проявлялось не так, как говорилось в рекламе. В одном из клинических исследований Purdue с участием пациентов с остеоартритом два из семи участников сообщили о появлении симптомов отмены, когда они переставали принимать даже небольшие дозы препарата. Однако в окончательном варианте вкладыша[1509] для ОксиКонтина утверждалось, что пациенты, принимающие препарат в дозировке 60 миллиграммов или меньше, могут «резко прекратить примем без всяких последствий», а прокуроры, подчиненные Браунли, обнаружили, что торговым представителям были даны инструкции распространять статью с заверениями, что после прекращения приема ОксиКонтина в небольших дозах никаких симптомов отмены не появляется.

Когда Барри Мейер беседовал с Фридманом, Голденхаймом и Юделлом в 2001 году, они говорили журналисту, что для них стало абсолютной неожиданностью[1510] то, что ОксиКонтин перерабатывают, чтобы его можно было вводить внутривенно, и что они никогда не обдумывали такую возможность. Но, как выяснили прокуроры, именно этот вопрос компания изучала, самостоятельно проводя так называемое исследование «ложки и шприца»[1511]. (Тем не менее, как стало известно прокурорам, Purdue учила своих торговых агентов[1512] говорить врачам, что этот препарат невозможно вводить в организм методом инъекций.)

Казалось бы, FDA не могло не обратить внимание на эти опасности. Но следователи из Эбингдона нащупали тревожные признаки[1513] существования связей между Purdue и проверяющим из FDA Кертисом Райтом. Контакты Райта с руководителями Purdue были «в основном неофициальными по своей природе», сделали вывод прокуроры. Команда Браунли обнаружила электронное письмо, датированное мартом 1995 года[1514], в котором Роберт Редер, менеджер Purdue, ответственный за процесс регистрации препарата в FDA, сообщал Говарду Юделлу – за девять месяцев до того как состоялось одобрение, – что Райт «подтвердил», что ОксиКонтин будет зарегистрирован. Рик Маунткасл начал подозревать, что Райт, должно быть, сговорился с Purdue о возможности будущей работы с компанией еще до того, как ушел из агентства. «Я думаю, там была тайная сделка[1515], – вспоминал Маунткасл. – Я не могу этого доказать, так что это только мое личное мнение. Но если учитывать все обстоятельства, то никакой иной вывод не имеет смысла».

У Purdue не было доказательств, позволявших предположить, что ОксиКонтин менее чреват злоупотреблениями, чем другие болеутоляющие, однако FDA позволило компании это утверждать. Затем торговые представители принялись выстраивать огромную мошенническую схему. Полевые заметки агентов свидетельствовали о том, что они снова и снова твердили врачам и аптекарям, что в ОксиКонтине нет ничего страшного, что у него не бывает «пика и дна» и что менее одного процента пользователей становятся от него зависимыми. Анализируя эти заметки, прокуроры пришли к выводу, что это была скоординированная – и тщательно просчитанная – кампания. «Защита в подобных делах[1516] всегда говорит: «Ну да, была у нас парочка «тухлых яиц», – указывал Браунли. – Но когда читаешь эти [полевые] заметки, начинаешь понимать, что это корпоративная стратегия». У следователей на стене висела карта Соединенных Штатов, и каждый раз, находя в заметках торговых представителей очередное доказательство ложных маркетинговых утверждений, они окрашивали красным цветом штат, где имело место данное нарушение. «И вдруг все штаты резко покраснели», – вспоминал Браунли.

«Этих людей учили специально», – сделал он вывод. Торговые представители не сами выдумывали эти преувеличенные утверждения о безопасности препарата. И этому имелись доказательства. Purdue предоставила видеозаписи собственных сеансов инструктажа для сотрудников отделов продаж, во время которых супервизоры компании открыто поощряли их повторять ложные утверждения, о чем было прекрасно известно администрации Purdue. Браунли взвился до небес: «Они буквально учили людей лгать о своем продукте».

Следователи нашли и доказательства того, что торговые представители продолжали наносить визиты[1517] врачам даже в тех случаях, когда знали, что их лицензии временно приостановлены. В частности, им попались записки одного агента из Огайо, который еще в 1999 году сообщил компании о посещении врача, который только и говорил, что об «уличной стоимости ОК [ОксиКонтина]»[1518]. Они нашли расшифровку телефонного разговора Майкла Фридмана со специалистом по связям с общественностью в 1999 году, в котором Фридман говорил: «Я имею в виду, у нас есть таблетки ОК[1519] с дозировкой 80 миллиграммов на таблетку. Так вот, это столько же оксикодона, сколько в 16 таблетках Перкоцета… Вот почему наркоманы охотятся за нашими таблетками».

Даже утверждения Purdue о ее собственном благородном вкладе в облегчение боли во многих случаях оказывались выдумкой. Еще в 1950-е годы Артур придумал рекламу Сигмамицина с реалистично выглядевшими визитками врачей, которые якобы дали положительные отзывы об этом продукте, а Джон Лир, журналист «Сэтеди ревью», потом обнаружил, что этих врачей не существует. После того как Ричард Саклер предложил выпустить сборник выступлений живых свидетелей, компания обратилась к Алану Спаносу, специалисту по обезболиванию из Северной Каролины, чтобы смонтировать видеофильм «Я получил назад свою жизнь». Но оказалось, что представленные в нем свидетельства не так убедительны, как казалось на первый взгляд. Джонни Салливен, строительный рабочий, который говорил о том, насколько улучшилась его жизнь после того, как он стал принимать ОксиКонтин, в итоге перестал его принимать. «Теперь он принимает метадон[1520], вместо ОК, чтобы снизить затраты», – признавал Спанос в электронном письме, найденном следователями. Но, несмотря на это, Спаснос надеялся, что Джонни сможет принять участие в новом видео Purdue: «Я получил назад свою жизнь, часть вторая». «Джонни так хорошо смотрится на экране, – с энтузиазмом восторгался Спанос. – Надеюсь, это не помешает ему сняться еще раз!» Джонни действительно участвовал[1521] и в съемках второго видео,